Главная › Документы на ребенка › Фольклорные традиции в сказках салтыкова щедрина. Сочинение «Политическая сатира в сказках Салтыкова-Щедрина

Фольклорные традиции в сказках салтыкова щедрина. Сочинение «Политическая сатира в сказках Салтыкова-Щедрина

Яркой приметой творчества многих писателей XIX века являлось их умение продолжать в своих произведениях фольклорные традиции. Славились этим и Пушкин, и Некрасов, и Гоголь, и Толстой. Но этот ряд был бы неполным, если бы мы не поставили в него еще одно имя - Салтыков-Щедрин. Среди огромного наследия этого писателя большой популярностью пользуются его сказки. Именно в них наиболее четко прослеживаются традиции русского фольклора.

Форму народной сказки до Салтыкова-Щедрина использовали разные писатели. В стихах или прозе они воссоздавали мир народных представлений, народной поэзии, народного юмора. Вспомним, например, сказки Пушкина: "О попе и о работнике его Балде", "О золотом петушке".

Творчество Салтыкова-Щедрина также пестрит народной поэтической словесностью. Его сказки - это итог многолетних жизненных наблюдений автора. Писатель донес их до читателя в доступной и яркой художественной форме. Слова и образы для них он брал в народных сказках и легендах, в пословицах и поговорках, в живописном говоре толпы, во всей поэтической стихии живого народного языка. Подобно Некрасову, Щедрин писал свои сказки для простых людей, для самых широких читательских кругов. Не случайно был выбран подзаголовок: "Сказки для детей изрядного возраста". Эти произведения отличались истинной народностью. Используя фольклорные образцы, автор творил на их основе и в их духе, творчески раскрывал и развивал их смысл, брал их у народа, чтобы вернуть потом идейно и художественно обогащенными. Он мастерски использовал народный язык. Сохранились воспоминания о том, что Салтыков-Щедрин "любил чисто русскую крестьянскую речь, которую знал в совершенстве". Часто он говорил о себе: "Я - мужик". Таков в основном и язык его произведений.

Подчеркивая связь сказки с реальной действительностью, Салтыков-Щедрин соединял элементы фольклорной речи с современными понятиями. Автор употреблял не только обычный зачин ("Жили-были..."), традиционные обороты ("ни в сказке сказать, ни пером описать", "стал жить да поживать"), народные выражения ("думу думает", "ума палата"), просторечия ("распосты-лая", "погублять"), но и вводил публицистическую лексику, канцелярский жаргон, иностранные слова, обращался к эзоповой речи.

Он обогащал фольклорные сюжеты новым содержанием. В своих сказках писатель создавал образы животного царства: жадного Волка, хитрой Лисы, трусливого Зайца, глупого и злого Медведя. Эти образы читатель хорошо знал и по басням Крылова. Но Салтыков-Щедрин вводил в мир народного творчества злободневные политические темы и с помощью привычных персонажей раскрывал сложные проблемы современности.

Но горечью проникнуты слова автора, посвященные народу. Терпит он притеснения помещика, терпит безропотно. Когда же становится невмоготу, обращаются мужики к богу со слезной молитвой сиротской: "Господи! Легче нам пропасть с детьми малыми, нежели всю жизнь так маяться!" Мужики - бессловесные существа, живущие бессознательной стадной жизнью. Сердце великого писателя переполнено тоской, болью за свой народ и ненавистью к угнетателям.

В сказке звучит призыв-вопрос, как у Некрасова: "Ты проснешься ль, исполненный сил?" И, как мне кажется, этой сказкой и всеми другими своими произведениями Салтыков-Щедрин пытался донести до народа те высокие идеалы, во имя которых он сам сражался острым пером сатиры.

Опираясь на народную мудрость, используя богатства народной речи, русского фольклора, проникнувшись чисто народным юмором, писатель создал произведения, целью которых было пробудить в народе его великий дух, его волю и силу. Всем своим творчеством Салтыков-Щедрин стремился к тому, чтобы "дети изрядного возраста" возмужали и перестали быть детьми.

Салтыков-Щедрин в своем творчестве нередко прибегал к сказочной форме повествования. Фольклорный жанр позволял великому сатирику обличать социальные пороки и чиновничью несостоятельность, минуя жесткую цензуру.

Рассмотрим на примерах, к каким приемам прибегал мастер меткого пера и что за ними скрывалось. В «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» сатирик погружает читателя в абсолютно фантастический мир: два высоких чина оказываются на необитаемом острове.

При этом ни один из генералов не приспособлен к жизни в экстремальных условиях. Им даже неведомо, что пища в изначальном виде «летает, плавает и на деревьях растет».

От неминуемой смерти товарищей по несчастью спасает неизвестно откуда появившийся мужик. Он накормил и напоил генералов, еще и веревку для себя самого сплел «чтоб не убег». В сказочной истории грамотный читатель без труда понимает намек автора, но Салтыков-Щедрин вводит в повествование дополнительную деталь – «нумер Московских ведомостей», благодаря чему усиливает гротеск и развевает сомнения о связи причудливой повести с реальной жизнью.

Не менее фантастически развиваются события в «Диком помещике».

Герой этого произведения даже глупее, чем упомянутые генералы. Помещик не переносит «холопьего духа» и мечтает избавиться от крестьян, не осознавая зависимости от них. Как только мужики покидают барина, тот начинает перевоплощаться: не моется, не стрижется, начинает ходить на четвереньках. Кульминацией одичания становится превращение героя в медведя. Образ косолапого выбран автором не случайно – он ассоциирует его с крайней дикостью и глупостью.

Можно сделать вывод, что писатель намеренно совмещал фольклор с сатирой во избежание цензуры. При этом ему удавалось в доступной форме и наиболее полно отображать злободневные темы.

Эффективная подготовка к ЕГЭ (все предметы) - начать подготовку

Обновлено: 2017-01-21

Внимание!
Если Вы заметили ошибку или опечатку, выделите текст и нажмите Ctrl+Enter .
Тем самым окажете неоценимую пользу проекту и другим читателям.

Спасибо за внимание.

Жанр сказки очень популярен в художественной литературе. Писатели многих стран мира, воодушевляемые неувядаемой прелестью народного творчества, создавали литературные произведения, основанные на фольклорных сюжетах, образах, мотивах. Вы помните, конечно, сказки Пушкина. Не сомневаемся, что с детства сопровождали вас сказки француза Шарля Перро, немецких фольклористов братьев Якоба и Вильгельма Гримм, датчанина Ганса Кристиана Андерсена. Но сказки Салтыкова-Щедрина совершенно необычны, не по сюжетам даже, а по духу и направлению.

Как известно, народные сказки в зависимости от тематики распределяются по трем разрядам: сказки о животных, волшебные сказки и сказки бытовые. Щедринские сказки можно воспринимать как своеобразную разновидность сказок о животных. Понятно, что зверям, рыбам, птицам народная фантазия приписывает то, что свойственно только людям. Когда животные в сказках разговаривают, совершают те или иные поступки, высказывают какие-то мнения, это никого не удивляет. Но щедринские сказочные персонажи обычно существуют как бы в двух измерениях - они могут вести себя сообразно своей звериной сущности, и одновременно проявляют такие человеческие качества, что просто диву даешься, как это могло прийти в голову автору. Щедрин умел сопоставлять самые отдаленные и необычные явления, признаки, свойства. В результате заяц оказывается у писателя самоотверженным, орел - меценатом, медведь - воеводой, карась - идеалистом и т. д.

Народные сказки о животных всегда основаны на иносказании. Каждый зверь наделен определенной характеристикой. Мы с детства привыкли к тому, что лиса - хитрая, волк - жестокий, медведь - сильный и неуклюжий, заяц - трусливый, осел - глупый. А вместе с тем эти качества, свойства, черты характера оказываются присущими людям. Этот принцип использует и Щедрин. Его сказки тоже строятся на сознательном иносказании. Но, как уже было сказано, повествование построено на таком парадоксальном, необычном, своеобразном сочетании двух планов, которое встречается только у Щедрина.

Как скачать бесплатное сочинение? . И ссылка на это сочинение; Традиции народного творчества (о сказках М. Е. Салтыкова-Щедрина) уже в твоих закладках.

Дополнительные сочинения по данной теме

Идейный смысл

художественное своеобразие

художественные особенности

Символическое значение

государственное устройство

реальной истории

государственные деятели

Популярные эссе

«Злополучный пескарь» не был только результатом саморазвития и синтеза привычных образных ассоциаций. В драматической сцене суда над пескарем Иваном Хворовым сатирик изобразил расправу самодержавия над революционерами-народовольцами после первого марта 1881 г. Политическая острота темы требовала сложной художественной маскировки, изобретения особой формы, которая и была подсказана сатирику уже применявшимися им ранее ассоциациями и обогащена некоторыми новыми достижениями творческой фантазии, придавшими произведению яркое и неповторимое своеобразие.

Это своеобразие выражается в том, что люди с соблюдением 308 М. Е. Салтыков-Щедрин процессуальных правил судят представителей животного мира. Ни в художественной литературе, ни в русском фольклоре, ни в каком другом произведении самого Щедрина мы с подобным явлением не встречаемся. «Премудрый пескарь» появился в «Отечественных записках» в январе 1884 г., то есть годом позже «Злополучного пескаря». Дате написания сказки обычно или не придают значения, или указывают ее ошибочно.

Между тем уточнение времени работы Щедрина над сказкой «Премудрый пескарь» важно для более полного раскрытия идейного замысла сатирика. Сказка, как это можно установить по письмам Щедрина, написана была в конце января 1883 г. Щедрин, по-видимому, принялся за нее тотчас же, как только 21 января 1883 г. узнал об объявлении «Отечественным запискам» второго предупреждения за январскую книжку, где были напечатаны главы «Современной идиллии», включавшие «Злополучного пескаря». Вынужденный в связи с предупреждением временно приостановить «Современную идиллию», Щедрин сообщал А.Л.Боровиковскому в письме от 31 января: «Написал для февральской книжки четыре сказочки - как-то зазорно совсем не являться». В числе этих сказок был и «Премудрый пескарь». Так на протяжении четверти века можно наблюдать в произведениях Щедрина такие элементы образности, которые в конечном итоге синтезируются в сказке «Премудрый пескарь».

Процесс формирования идейного замысла и поэтической формы этой сказки может служить в известной мере прототипом становления и многих других сказок сатирика. Этот процесс может быть представлен в таком виде. Самые задачи сатирической типизации диктовали привнесение в человеческие образы тех или иных зоологических оттенков. Появлялись соответствующие эпитеты и сравнения с животными, возникали отдельные эпизоды, сцены и, наконец, обособленные сказки в форме животного эпоса.

Щедрин все отчетливее понимал, что основной причиной поражений революционных борцов и длительного торжества правительственной и общественной реакции является несознательность и неорганизованность народных масс, их идейная неподготовленность к борьбе за свои права.

Писатель стремился раскрыть основную причину слабости освободительного движения, поэтому проблема народа заняла особое место в последних произведениях Щедрина, поэтому «настроение масс» считал он теперь главной темой. Образ народа представлен в той или иной мере почти во всех щедринских сказках, и, прежде всего в таких, как «Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Дикий помещик», «Соседи», «Коняга», «Кисель», «Праздный разговор», «Деревенский пожар», «Путем-дорогою», «Ворон-челобитчик». И в тех сказках, тема которых не касалась непосредственно мужика, последний появляется то в собирательном образе «среднего и малого люда, который из-за гроша целый день бьется на дождю да на слякоти» («Пропала совесть»), то в эпизодической фигуре Иванушки, идущего «путем - дорогой в казначейство подать вносить» («Добродетели и пороки»), или Ивана Бедного, лишившегося коровы за неунлату податей («Рождественская сказка»).

И даже щедринские картины природы запечатлели в себе великую скорбь о крестьянской России, задавленной грязной кабалой.

На темном фоне ночи взор автора улавливает прежде всего «траурные точки деревень», «безмолвствующий поселок», многострадальное воинство людей «серых, замученных жизнью и нищетою, людей с истерзанными сердцами и поникшими долу головами» («Христова ночь»). Если собрать и сгруппировать воедино многочисленные эпизоды и образы сказок, относящиеся к характеристике народных масс, то мы получим многостороннюю, глубокую и полную драматизма картину жизни пореформенной России. Здесь рассказано о беспросветном труде, страданиях, сокровенных думах народа («Коняга», «Деревенский пожар», «Соседи», «Путем-дорогою»), о его вековой покорности («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Самоотверженный заяц»), о его тщетных попытках найти правду и защиту в правящих верхах («Ворон-челобитчик»), о стихийных взрывах его классового негодования против угнетателей («Медведь на воеводстве», «Бедный волк») и т.д.

Все эти изумительные по лаконизму и яркости зарисовки крестьянской жизни, сопрягающие в себе высокую художественность М. Е. Салтыков-Щедрин с достоинствами научного политико-экономического трактата, с неумолимой логикой раскрывают причины социальных бедствий.

Щедрин не только умел понять нужду и объяснить происхождение народных бедствий; он воспринимал их с той глубокой «сердечной болью, которая заставляет отожествляться с мирскою нуждой и нести на себе грехи мира сего». Источником постоянных и мучительных раздумий писателя служил поразительный контраст между сильными и слабыми сторонами русского крестьянства. С одной стороны, крестьянство представляло собою огромную силу, проявляло беспримерный героизм в труде и способность превозмочь любые трудности жизни; с другой - безропотно, покорно терпело своих притеснителей, слишком пассивно переносило гнет, фаталистически надеясь на какую-то внешнюю помощь, питая наивную веру в пришествие добрых начальников.

Зрелище пассивности крестьянских масс диктовало Щедрину страницы, исполненные то лирической грусти, то щемящей тоски, то скорбного юмора, то горького негодования. Этот мотив поистине страдальческой любви к народу проходит через многие щедринские сказки. С горькой иронией изобразил Щедрин податливость, рабскую покорность крестьянства в «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил», представив здесь картину кричащего противоречия между огромной потенциальной силой и классовой пассивностью крестьянства.

«Громаднейший мужичина», он на все руки мастер. Он и яблок достал с дерева, и картофеля в земле добыл, и силок для ловли рябчиков из собственных волос изготовил, и огонь извлек, и разной провизии напек, чтобы накормить прожорливых тунеядцев, и пуха лебяжьего набрал, чтобы им мягко спалось. Да, это сильный мужичина! Перед силой его протеста, если бы он был к этому способен, не устояли бы генералы. А между тем он безропотно подчиняется генералам Дал им по десятку яблок, а себе взял «одно, кислое». Сам же веревку свил, чтобы генералы держали его ночью на привязи Да еще готов был «генералов порадовать за то, что они его, гунеядца, жаловали и мужицким трудом не гнушалися!» Сколько генералы ни ругали мужичину «за его тунеядство», а «мужик все гребет да гребет да кормит генералов селедками».

Трудно себе представить более рельефное изображение силы и слабости русского крестьянства в эпоху самодержавия! Имея в виду пассивность и покорность мужика, сатирик с болью сердечной уподоблял русское крестьянство то зайцу, боящемуся нарушить волчий приказ («Самоотверженный заяц»), то вороне - «птице плодущей и на все согласной» («Орел-меценат»), то разымчивому киселю, позволяющему невозбранно поедать себя («Кисель»). Сатирик любил повторять, что русский мужик беден во всех отношениях, и прежде всего беден сознанием своей бедности. В этом смысле примечателен образ мужика в «Игрушечного дела людишках». Мужик приходит к мздоимцу, он чувствует себя «виноватым», а вся его вина заключается только в том, что он мужик. Чтобы искупить эту свою «вину», он позволяет мздоимцу обобрать себя начисто, а кроме того, получает изрядное количество тумаков. «Мужик был сильно помят, но, по-видимому, нимало не огорчен. Он понимал, что исполнил свой долг, и только потихоньку встряхивался».

Чувствовать себя «виноватым» перед властями, отдавать все, что добыл своим трудом, получать за это лишь тумаки, и быть при этом довольным, что «исполнил свой долг», - вот она, подлинная трагедия мужицкой бессознательности! Воссоздавая в сказках картину крестьянских бедствий, Щедрин последовательно проводил идею о необходимости противопоставить эксплуататорам мощь народную. Он настойчиво внушал угнетенным массам, что их притеснители жестоки, но не столь могущественны, как это представляется устрашенному сознанию.

Он стремился поднять сознание масс до уровня их исторического призвания, вооружить их мужеством и верой в свои дремлющие силы, разбудить их огромную потенциальную энергию для коллективной самозащиты и активной освободительной борьбы. В сказках он неоднократно возвращался (конечно, в той мере, в какой это было возможно в легальной печати) к изображению процесса зреющего, революционного протеста, то стихийного («Бедный волк», «Медведь на воеводстве», «Ворон-челобитник»), то освещенного первыми проблесками пробуждающегося классового сознания («Путем-дорогою»).

Народное терпение не бессрочно, возмущение масс нарастает и неизбежно должно завершиться стихийным взрывом: «Терпим и холод, и голод, каждый год все ждем: авось будет лучше... доколе же?» («Путем-дорогою»); «Доколе мы будем терпеть? Ведь ежели мы...» («Ворон-челобитник») Топтыгин 2-й своими погромами вывел мужиков из терпения: «взорвало мужиков», и они расправились с притеснителем, посадив его на рогатину («Медведь на воеводстве»). То, что, с одной стороны, крестьянский демократ Щедрин возлагал свои надежды прежде всего на крестьянство, а с другой - вполне отдавал себе отчет в том, что оно не было готово к сознательно организованной борьбе, - именно это обстоятельство было источником глубоких трагических переживаний сатирика.

С особой силой эти переживания отразились в сказке «Коняга», где крестьянская масса представлена как огромная созидательная сила, но сила политически спящая. Сказка «Коняга» - сильнейшее произведение Щедрина в ряду ^освященных им изображению положению русского крестьянства в царской России. Никогда не утихавшая боль Салтыкова-Щедрина за русского мужика, вся горечь раздумий писателя о судьбах своего народа, своей страны сконцентрировалась в тесных границах одной сказки и высказались в жгучих словах, волнующих образах и исполненных высокой поэтичности картинах.

Сказки М.Е. Салтыкова-Щедрина написаны настоящим народным языком - простым, сжатым и выразительным.

Слова и образы для своих чудесных сказок сатирик подслушал в народных сказках и легендах, в пословицах и поговорках, в живописном говоре толпы, во всей поэтической стихии живого народного языка. Связь сказок Щедрина с фольклором проявилась и в:

Традиционных зачинах с использованием формы давно прошедшего времени («Жили да были»; «В некотором царстве, в некотором государстве»; «Жил-был газетчик, и жил-был читатель»);

Частом обращении сатирика к народным изречениям - пословицам, поговоркам и присказкам («ни пером описать, ни в сказке сказать», «по щучьему велению», «скоро сказка сказывается», «долго ли, коротко ли»);

Использовании числительных с нечисловым значением («тридевятое царство», «из-за тридевять земель»);

Употреблении постоянных эпитетов и обычных фольклорных инверсий («сыта медовая», «пшено ярое», «храпы перекатистые», «звери лютые»);

Заимствовании из фольклора собственных имен (Милитриса Кирбитьевна, Иванушка-дурачок, царь Горох, Михайло Иваныч);

Использовании свойственных народной поэзии синонимических сочетаний («путем-дорогою», «судили-рядили») и восходящих к фольклору фразеологизмов («на бобах разводить», «ухом не ведешь», «бабушка надвое сказала»).

Близость сатиры Салтыкова-Щедрина и произведений фольклора также прослеживается в использовании разговорной народной речи или просторечия.

Просторечие - слова, выражения, обороты, формы словоизменения, не входящие в норму литературной речи; часто допускаются в литературных произведениях и разговорной речи для создания определённого колорита.

Просторечие делало сказки Салтыкова-Щедрина доходчивее и понятнее для народа, помогало сатирику выразить свое отношение к нему или к его угнетателям. Речь героев сказок Салтыкова-Щедрина, олицетворяющих собой трудящийся народ, проста, естественна, умна и колоритна. Она необычайно индивидуализирована и рисует конкретный социальный тип.

Однако диалога как такового, а тем более заметного противостояния персонажей в сказках нет. По сути это одна общемужицкая, общенародная речь, распределенная на реплики, розданные двум героям. Они не спорят, они размышляют вслух, поправляя и дополняя друг друга, подыскивая более убедительные объяснения непонятным, запутанным вопросам, и приходят к общему финалу.

И все же, несмотря на обилие фольклорных элементов, щедринская сказка, взятая в целом, не похожа на народные сказки. Она ни в композиции, ни в сюжете не повторяет традиционных фольклорных схем. Сатирик не только свободно творил на основе и в духе фольклорных образцов, раскрывая и развивая их глубокий смысл, но и привносил что-то новое, свое. Например, в сказках Салтыкова-Щедрина появляется образ автора, помогающий сатирику высказать свое личное отношение к действующим лицам и происходящим событиям.

Опираясь на богатейшую образность сатирической народной сказки, Салтыков-Щедрин трактовал сложные общественные явления при помощи непревзойденных образцов лаконичности. Каждое слово, эпитет, метафора, сравнение, каждый художественный образ в его сказках обладает высоким идейно-художественным значением, концентрирует в себе огромную сатирическую силу. В этом отношении особенно примечательны те сказки, в которых действуют представители животного мира.

Образы животного царства были издавна присущи басне и сатирической сказке о животных. Под видом повествования о животных народ приобретал некоторую свободу для нападения на своих притеснителей и возможность говорить в доходчивой, забавной, остроумной манере о серьезных вещах. Эта любимая народом форма художественного повествования нашла в сказках Щедрина широкое применение.

«Зверинец», представленный в щедринских сказках, свидетельствует о великом мастерстве сатирика в области иносказания и художественной аллегории. Выбор представителей животного царства для иносказаний в щедринских сказках всегда тонко мотивирован и опирается на фольклорно-сказочную и литературно-басенную традицию.

Для своих социально-политических иносказаний, изображавших вражду классов и деспотизм властей, Салтыков-Щедрин пользовался образами, закрепленными сказочной и басенной традицией (лев, медведь, осел, волк, лиса, заяц, щука, орел и т.д.), а также, отталкиваясь от этой традиции, чрезвычайно удачно создавал другие образы (карась, пескарь, вобла, гиена и пр.).

Затаенный смысл сказочных иносказаний Салтыкова-Щедрина без особого труда постигается читателем из самих образных картин народных сказок и басен и, благодаря тому, что сатирик нередко сопровождает свои аллегоричные образы прямыми намеками на из скрытое значение.

Особая поэтическая прелесть и неотразимая художественная убедительность щедринских сказок состоит в том, что, как бы ни «очеловечивал» сатирик свои зоологические картины, какие бы сложные роли он ни поручал «хвостатым» героям, последние всегда сохраняют за собой основные свои натуральные свойства.

Еще одним типичным для Салтыкова-Щедрина приемом в сказках является переплетение реального с фантастическим, достоверного с выдумкой. Фантастика сказок Щедрина в основе своей реальна, неразрывно связана с конкретной политической действительностью, несет в себе в зашифрованном виде чрезвычайно глубокое революционное содержание. Примером этого могут служить политические сказки Щедрина «Орел-меценат», «Медведь на воеводстве». Сатирик, описывая деятельность героев этих сказок, ясно дает понять, что речь идет вовсе не о птичьих и медвежьих делах и поступках.

В образах этих хищников сатириком подчеркнуты их основные, ведущие черты. Зачины и концовки сказок, сказочные образы, взятые Салтыковым-Щедриным из фольклора, никак не умаляют комического эффекта при описании действительности. С помощью несоответствия волшебной обстановки и ярко выраженного реального политического содержания Салтыков-Щедрин подчеркивает смысл таких сказок, как «Недреманное око» и «Богатырь», и еще сильнее обнажает политическую сущность какого-либо типа или обстоятельства.

Также Салтыков-Щедрин по ходу повествования добавляет в сказки еще некоторые элементы действительности: зайцы изучают «статистические таблицы, при министерстве внутренних дел издаваемые...», пишут корреспонденции в газеты, а в газетах о них печатаются статьи; медведи ездят в командировки и получают прогонные деньги; птицы разговаривают о капиталисте-железнодорожнике Губошлепове; рыбы толкуют о конституции, ведут диспуты о социализме; помещик живущий «в некотором царстве, в некотором государстве» читает реальную газету «Весть» и многое другое.

Яркое своеобразие Щедрина как писателя-сатирика заключается также и могуществе его юмора, ведь смех - основное оружие сатиры. «Это оружие очень сильное, - говорил Салтыков-Щедрин, - ибо ничто так не обескураживает порока, как сознание, что он угадан и что по поводу его уже раздался смех» XIII, 270. Щедринский смех - изобличающий и бичующий, облагораживающий и воспитывающий, вызывает ненависть и смятение у врагов и радость у поборников истины, добра и справедливости. Салтыков-Щедрин считал главным назначением смеха возбуждение чувств негодования и активного протеста против социального неравенства и политического деспотизма.

В смехе Щедрина, преимущественно грозном и негодующем, не исключены и другие эмоциональные тона и оттенки, обусловленные разнообразием идейных замыслов и объектах изображения. «Сказки», рисующие картины всех социальных слоев общества, могут служить и как бы хрестоматией образцов щедринского юмора во всем богатстве его художественного проявления. Здесь и презрительный сарказм, клеймящий царей и царских вельмож («Орел-меценат», «Медведь на воеводстве»), и веселое издевательство на дворянством («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил», «Дикий помещик»), и пренебрежительная насмешка над позорным малодушие либеральной интеллигенции («Премудрый пескарь», «Либерал»).

В «Сказках» щедринская ирония блещет всеми красками. Сатирик восхищается преумными зайцами, вместе с генералами возмущается поведением тунеядца-мужика, будто бы соглашается с необходимостью приезда в лесную трущобу медведя-усмирителя.

Все приемы, которые Салтыков-Щедрин использовал в своих сказках, как и сам жанр политической сказки, служат для выражения политических взглядов и идей автора. Именно в сказках горячая любовь Салтыкова-Щедрина к народу, ненависть и презрение к его угнетателям получили особенно яркое выражение.

Весь цикл сказок «для детей изрядного возраста» построен на резких социальных контрастах. В нем не просто злые и добрые люди, борьба добра со злом. Сказки раскрывает классовую борьбу в России второй половины XIX в. воссоздают полную социального драматизма картину общества, раздираемого внутренними противоречиями, рисуют непосредственное и резкое столкновение представителей антагонистических классов. Рядом с глубокой драмой жизни трудящихся Салтыков-Щедрин показывал позорнейшую комедию жизни дворянско-буржуазных слоев общества. Отсюда постоянное переплетение трагического и комического в щедринских сказках, беспрерывная смена чувства симпатии чувством гнева, острота конфликтов и резкость идейной полемики.

В сказках Салтыков-Щедрин воплотил свои многолетние наблюдения за жизнью закабаленного русского крестьянства, свои горькие раздумья над судьбами угнетенных масс, свои глубокие симпатии в трудящимся и свои светлые надежды на силу народную.

Фольклорные традиции в сказках салтыкова щедрина. Сочинение «Политическая сатира в сказках Салтыкова-Щедрина

Популярные эссе