«Странные» образы Леонида Андреева.
«Я настоящий в своих произведениях» Леонид Андреев
Биография, безусловно, влияет на внутренний мир, мировоззрение и нравственные принципы любого автора. Но куда важнее раскрыть идеи и взгляды писателя через его творчество. Произведения расскажут больше, нежели любое, пусть и любопытное, скандальное пятно из жизни. Леонид Николаевич Андреев знал толк в человеческой психологии. Даже в самом маленьком рассказе можно обнаружить хитро сплетенную паутину, где нити — человеческие страсти.
Все произведения Андреева обладают огромной очистительной силой. Редкий автор может довести читателя до катарсиса. В творческом арсенале Леонида Николаевича совершенно точно найдется что-то, что затронет именно вас.
Главными героями в его произведениях, как правило, выступают обычные люди. Например, один из знаменитых рассказов «Баргамот и Гараська» посвящен идее высшего гуманизма. Рассказ о человечности и взаимовыручке. О том, как важно в каждом человеке видеть человека независимо от его пороков. Мы являемся пленники стереотипов, для нас пьяница — не человек вовсе, а «прореха на теле человеческом». Мы редко проявляем интерес к проблемам другого, живем по общему принципу разумного эгоизма и беспокоимся только «о своей рубашке». А Леонид Андреев с помощью этого текста пытается прокричать и донести одну из главных заповедей Бога: «Возлюби ближнего твоего, как самого себя».
Герои рассказа «Баргамот и Гараська» имели реальных прототипов. Автор использует и прием «говорящих фамилий». Фамилия городового Баргамотов характеризует его внешний облик, как и прозвище (бергамот — один из наиболее распространенных сортов груш в России).
Генезис этого произведения возник из предложения секретаря редакции М. Д. Новикова написать пасхальный рассказ для газеты «Курьер». «Баргамот и Гараська» растрогал и восхитил М. Горького, который сразу же после прочтения рассказа, написал В. С. Миролюбову, издателю «журнала для всех»:
«…вот вы бы поимели в виду этого Леонида! Хорошая у него душа, у черта! Я его, к сожалению, не знаю, а то бы тоже к вам направил»
Мастерски Андреев овладел приемом реалистов – детализацией.
«Маленькая, покосившаяся хибарка, в которой обитал Баргамот…и которая с трудом вмещала его грузное тело, трясясь от дряхлости и страха за свое существование, когда Баргамот ворочался»
Особое внимание Андреев в своих произведения уделяет портретам. Они чаще всего имеют вид коротких набросков, отличающихся колкостью и меткостью. Так, например, очень ярко, с особой точностью, обрисован Гараська: «физиономия хранила на себе вещественные знаки вещественных отношений к алкоголю и кулаку ближнего»; «невыносимо дрожат эти заскорузлые пальцы с большими грязными ногтями».
Поэтический язык Леонида Николаевича неподражаем и имеет свои уникальные отличительные черты. Эпитет — нечастый гость в текстах автора, а вот сравнение является излюбленным приемом Андреева: «не человек, а язва»; «упал лицом на землю и завыл, как бабы воют по покойнике». Встречается и метафора: «В голове Гараськи блеснула соблазнительная мысль – навострить от Баргамота лыжи, но хоть голова его и прояснела от необыкновенного положения, зато лыжи находились в самом дурном состоянии».
Леонид Андреев удивительно легко может описать, как психологию взрослого запутавшегося человека, так и маленького ребенка. Ему запросто удается поставить себя на место маленького человека и описать весь вихрь его уже «недетских переживаний». У писателя есть несколько рассказов, написанных от лица ребенка.
Анализ рассказа Андреева «Валя»
Рассказ «Валя» (изначально заглавие было «Мать. Из мира детей») повествует о сложной детской психологии, о взрослении, о взаимопонимании. «Мать не та, что родила, а та, что вырастила» — глубокая мысль, которую доносит автор через характер маленького мальчика. А также идея неотвратимости судьбы и необходимости смирения перед лицом безысходности. Особый интерес представляет образ ребенка. Любопытен тот факт, что когда Андреев создавал характер и описание Вали, использовал в качестве прообраза свои детские фотографии. Автор охотно примерил на себя образ мальчика, сумел проникнуть в мысли, которые, возможно, таились в его собственной душе, когда он был ребенком.
Валя имел «общий вид строгой серьезности», рассудительный ребенок, не играющий с другими детьми, его лучший друг – книга. Он чутко реагирует на изменения атмосферы внутри семьи.
История, которую изобразил Л. Н. Андреев, до боли знакома многим. Обыденный сюжет, пропущенный через необычайно чувствительную психику автора, приобретает необычные черты, характерные детали.
Произведения Андреева «цепкие». Он хватает читателя за душу своей неординарностью, умением превратить простой сюжет в нечто глубокое, даже философское. Особое внимание стоит обратить на его язык и фигуры речи. Сравнения преобладают в тексте: «женщина окинула его взглядом, который словно фотографирует человека»; «она тотчас ушла в себя и потемнела, как потайной фонарь, в котором внезапно задвинули крышку»; «острый, как нож, смех»; «лицо мальчика было такое же белое, как те подушки, на которых он спал». Более того, мальчик на протяжении всего рассказа сравнивает маму с «бедной русалочкой» из сказок Х. К. Андерсена.
Невозможно не обратить внимание и на яркую цветопись в текстах Андреева: «багровая пляска при свете факелов»; «огненные языки в красных облаках дыма»; «человеческая кровь и мертвые белые головы с черными бородами», «розовая лысина».
Анализ рассказа Андреева «Цветок под ногой»
В другом рассказе «цветок под ногой» автор пишет от лица 6-его Юры. Произведение об ошибках и невнимательности взрослых. Юрочка не может не любить маму, для которой гости важнее сына, которая спешит на свидание с возлюбленным втайне от отца. Мальчик становится свидетелем ее безрассудств, но молчит. Ребенок многого еще не понимает, но уже инстинктивно ощущает, как правильно и должно поступить. Дети всегда чувствуют напряжение между родителями. Юрочка, словно цветок, который никто на именинах не замечает. Он под ногою матери. А все, что под ногою, часто мешает. Он по детской внимательности обращает внимание на каждую пылинку этого огромного таинственного мира, в то время, как он сам едва заметен на фоне родительских проблем.
В данном произведении Андреев использует такой троп, как олицетворение: «страшно становилось за судьбу праздника»; «день бежал так быстро, как кошка от собаки» (оно же и сравнение); «всюду легла ночь, заползала в кусты».
Присутствует и звукопись:
«звуки все сразу били в него, рычали, гремели, ползали, как мурашки по ногам».
Анализ рассказа Андреева «Бездна»
Совершенно иного сорта рассказ Андреева «Бездна». Внутренний конфликт главного героя Немовецкого привел к внешнему конфликту среди писателей. Этот рассказ по праву считается самым скандальным и эпатажным во всем творчестве автора. «Читают взасос,- писал Андреев М. Горькому – номер из рук в руки передают, но ругают! Ах, как ругают». Многие сравнивали Андреева с Мопассаном: «создал в погоне за оригинальностью «образцовую гнусность», произвел выстрел по человеческой природе».
Главной задачей автора было изображение подлецки-благородной человеческой природы. Идею рассказа Леонид Николаевич объяснил так: «Можно быть идеалистом, верить в человека и конечное торжество добра, и с полным отрицанием относиться к тому современному духовному существу без перьев, которое овладело только внешними формами культуры, а по существу в значительной доле своих инстинктов и побуждений остался животным…пусть ваша любовь будет также чиста, как и ваши речи о ней, престаньте травить человека и немилосердно травите зверя».
Л. Н. Толстой негативно отзывался почти обо всей прозе Леонида Андреева, но читал каждое новое его произведение. Лев Николаевич и его жена пришли в ужас, когда прочитали «Бездну», в связи с чем и последовала очередная критическая волна. Вот что написал Андреев по этому поводу критику А. А. Измайлову:
«Читали, конечно, как обругал меня Толстой за «Бездну»? Напрасно это он – «Бездна» родная дочь его «Крейцеровой сонаты», хоть о побочная…Вообще попадает мне за «Бездну»,- а мне она нравится».
Ход за ходом, мысль за мыслью автор ведет нас к эпатирующему финалу. Нагнетание обстановки идет на протяжении всего произведения через подробные описания природы (если автор описывает природу, значит он, скорее всего, стремится к проведению параллельной связи с человеческой душой). А также благодаря четким характеристикам, например, описание глаз одного из насильников: «возле самого лица встретил страшные глаза. Они были так близко, точно он смотрел на них сквозь увеличительное стекло и ясно различал красные жилки на белке и желтоватый гной на ресницах».
В данном рассказе цветопись играет не последнюю роль: «красным раскаленным углем пылало солнце»; «красный закат выхватил высокий ствол сосны»; «багровым налетом покрылась впереди дорога»; «золотисто-красным ореолом светились волосы девушки»; «вспоминали чистых, как белые лилии, девушек» (еще с давних времен цветок лилии считается символом чистоты и невинности).
Корней Чуковский в своих публицистических работах, посвящённых творчеству Леонида Андреева, особое внимание обратил на кричащие образные заголовки и на цветопись. У Андреева преобладают черные, красные и белые оттенки. Мы часто даже и не обращаем внимания на это в тексте, но подсознание работает за нас. Так, например, черный почти всегда ассоциируется с чем-то темным и даже траурным. Красный также вызывает, как правило, паническое настроение, ибо сразу возникает образ крови. Белый, наоборот, вызывает положительные эмоции, поскольку ассоциируется с чем-то светлым и чистым. Цветопись помогает Леониду Андрееву нажимать на нужные струны читательской души, выдавливая тоску, скорбь и меланхолию. А также благодаря игре с цветом автору удается полностью реализовать в тексте прием антитезы.
«И, главное, как удивительно! — в каждую данную минуту мир окрашен у него одной краской, только одной, и когда он пишет о молоке – весь мир у него молочный, а когда о шоколаде, — весь мир шоколадный, — и шоколадное солнце с шоколадного неба освещает шоколадных людей, — о, дайте ему любую тему, и она станет его воздухом, его стихией, его космосом»
Добрую часть своих произведений Леонид Николаевич написал ночью, за что его прозвали «певцом сумерек ночных». Многие критики из-за некоторой схожести тем и декадентского настроения сравнивают Андреева с Эдгаром По, с этой «планетой без орбит», но уже на сегодняшний день ясно видно, что это слишком поверхностное сравнение.
Тематика произведений Андреева очень разнообразна. Кажется, любая тема ему по плечу: война, голод, мысль, смерть, вера, добро, власть и свобода. «Такова психология афишного гения: он меняет свои темы, как Дон-Жуан – женщин, но всякой он отдается до конца».
Шекспир сказал: «весь мир театр…», Андреев напишет: «весь мир тюрьма» («Мои записки»), «весь мир сумасшедший дом» («Призраки»). У Леонида Николаевича каждое произведение – это отдельный мир.
Леонид Николаевич Андреев один из самых интересных и необычных авторов. Он хорошо разбирался в человеческой психологии и знал не понаслышке, что такое «диалектика души». К нему относились по-разному его современники: кто-то просто не понимал, другие недолюбливали. А. А. Блок 29 октября 1919 г. в «Памяти Леониду Андрееву» напишет:
«Знаю о нем хорошо одно, что главный Леонид Андреев, что жил в писателе Леониде Николаевиче, был бесконечно одинок, не признан и всегда обращен в провал черного окна, которое выходит в сторону островов и Финляндии, в сырую ночь, в осенний ливень, который мы с ним любили одной любовью. В такое окно и пришла к нему последняя гостья в черной маске — смерть».
Троцкий же напишет:
«Андреев – реалист. Но его правда – не правда конкретного протоколизма, а правда психологическая. Андреев, употребляя выражение старой критики, «историограф души» и притом души преимущественно в моменты острых кризисов, когда обычное становится чудесным, а чудесное выступает, как обычное…».
Интересно? Сохрани у себя на стенке!
Леонид Николаевич Андреев: Красный Смех
Леонид Николаевич Андреев (1871-1919) незаслуженно забытый писатель не мыслящий лнтературы русского рубежа столетий. Он был на тесной дружеской ноге с Горьким, который так сказал о нем:
«Талантлив как черт!»
Cвоими повестями он продолжал традиции чеховской прозы, а со своими драмами его можно причислить к вводяющим современных направлений. В свое время он был очень популярным, он принадлежал к самым читанным писателям. Его литературную оценку и дальнейшую судьбу сурово определило его отрицательное отношение к русской революции. Он не принял революцию, он иммигрировал в Финляндию, и там умер в 1919 году.
В его произведениях появляются индивидуальная свобода и проблема исторической необходимости и в реалистическом и в экспрессионистическом приближении. Его первые произведения говорят о людях, живующих в безвыходном положении, в бедноте, которая указывает на большую социальную незащищенность. С другой стороны в его творчестве можно найти ряд утопическо-романтических символов. Герои обычно мечтают о нравственном и моральном возрождении, но они присутствуют только как пассивные зрители. Уже в самых начальных произведениях чувствуется потрясение его веры в жизни, и в человеке, но именно в разуме. Потом он все более и более фокусируется на разрушении, управляемом звериным инстинктом. Леонид Андреев может положить выражение насилия позади времени и пространства, на философскую плоскость. Он резко критикует общественное устройство, которое лишает человека человечности, и который деградирует его лишь роботом, которому надо вечно работать. Человек – часть бессмысленного круговорота, в котором иррациальные силы не дают ходу зачатке разума и бытия.
С влиянием творчества Достоевского и провала революции в 1905 году, Андреев все более отдаляется от реализма, и пессимизм берет его в плен. В произведениях, написанных в последней стадии его жизни, он возвращается к реальности, добавляя их сильными философическими мыслями. Последнее его большое сочинение, «Дневник сатаны» - гротескная и трагическая картина о нравственном провале человечества.
Повесть «Красный смех» – обретение «голоса» и «лица» писателя, начало его творческой зрелости. Повесть написана в форме дневника, и разделена на восемнадцать не равных по объему отрывков, которые пронумерованы последовательно, один за другим. Андреев назвал девятнадцатый отрывок «Последний», с которым он сделал нам однозначным, что нет возможности существования дальнейших отрывков. На этом мы можем считать повесть законченной. Эти фрагменты полифункциональны. Внутреняя форма целого складывается не только из семантики каждого из отрывков, но и из алогичного, на первый взгляд и в то же время весьма последовательного соединения этих отрывков. Отрывочность повествования играет смыслообразующую роль. Идеальное-философическое направление повести отрицает, что к действительными знаниями можно достигать по средствам логических размышлений. Война- противоестественное человеческое изобретение, в нем нет смысла, любые оправдания войны абсурдны. С другой стороны фрагментальность – своеобразный портрет истории болезни героя и теряющего рассудок человечества. Повествование в «Красном смехе» свидетельствует о разорванном сознании летописца и о перманентности духовно-нравственной болезни.
Можно заметить связи между «Красным смехом» с традициями реализма и гуманизма 19-ого века. Тоже можно чувствовать появление новаторского стиля. Книга выделяется в описании степени ужаса и кошмаров. Как только человек прочитает из нее несколько страниц, он уже стоит под воздействием какой-то своеобразной тревоги. Она прекрасно передает тень беспокойства писателя, и читатель перенимает это чувство пока он читает отрывки, и потом это усиливается так крепким, что человек утомляется от чтения, точно так, как наши герои от войны.
Центральный символический образ – красный смех- провожает целую повесть. Уже в первой фразе называются его основные черты – безумие и ужас, а затем они множатся и образ растет быстро. Потом развитие центрального образа-символа достигает той точки, когда рассказчику его собственная голова и головы солдат кажутся безумными шарами. Безумие светится в глазах солдат, а их кожа багрово-красного цвета. Везде доминирует разные оттенки красного цвета. Везде только видно кровь и смерть.
Повесть можно разделить на две большие части. В первой части рассказчик – один из братьев, офицер артиллерии в японской-русской войне. Герой и его собратья по оружию показаны в обстановке боев, продолжающихся без перерыва более пяти суток. В это время солдаты не спали не минуту, они безперерывно были на ногах. Численность солдатов, тянующихся в форсированном марше, кроме усталости и недосыпания сокращает даже сила солнце. Во время мучительного отступления сотня солдат получил солнечный удар и переутомился мертво из ряда. А их собратья по оружию были такими усталыми, что они остали трупы и раненых на раскаленной солнцем дороге. Целое поле было покрыто множеством трупов до конца по маршруте боя. Это зрелище производит ошеломительное впечатление на офицера артиллерии и его товарищей. Они все тяжелее и тяжелее переносят терзание; есть много, кто сойдет с ума и кто покончит жизнь самоубийством. Студент-санитар тоже покончит собой, а доктор, лечущий солдат помешается. В одном из последующих боев героя ранят гранатой, и надо ампутировать обе его ноги. Тогда отправляют его домой. Хотя он потерял обе ноги, все завидуют ему из-за счастливого для него исхода войны. Вернувшись домой, герой пытается спастись от страшных мыслей в творчестве. Он хочет описать пережитое, но ужасы войны делают его не только физической калеке, а душевным больным и сумашедшим; и так он неспособен осуществить свои цели. Бумага не принимает его откровении, перо лишь травмирует бумагу, оставляя рваные следы. Ему самому не дано было записать все увиденное и пережитое.
Хоть вторая часть рассказывает не непосредственно о событиях войны, пережитые мучения и кошмары не исчезают из повести. У второй части предмет – это тоже война, да только она смотрит извне, с питчьего полета на эмоциональное и умственное ведение войны, развиванное ней на толпы. Повествование берет другой брат, который простой щтатский. В начале второго книги мы узнаем о смерти офицера артиллерии. Эта трагедия, а также сообщения с фронта о новых массовых убийствах потрясает сознание младшего брата умершего героя, который тоже пытается осмыслить ужасы войны. К концу произведения другой брат тоже становится жертвой Красного смеха. Он сойдет с ума и его мучат страшные видения. Его размышления находят сочувствие у девушки, добровольно уходящей на фронт сестрой милосердия. После одного проведенного с ней разговора, ему уже не мешает дальше и галлюцинацция присутствия его мертвого брата. Андреев как бы обнажает развязку трагедии с тем, что он делает ее неразрешимой и на художественном уровне, и тем самым максимально усиливает болевое воздействие произведения. Посредство этого он пробует указать на тот факт, что в его глазах война совсем бесмысленна.
Символ войны – «красный смех». Красный смех вездесущий. Его образ один из самых содержательно емких, структурно сложных и эмоционально выразительных в прозе Андреева. В начале произведения он минует стадию олицетворения, но уже в конце второго отрывка предстает как гротескное, символическое или как мифологическое понятие. Таким он складывается в сознании старшего брата. В конце повести вся земля устлана трупами. Земля словно выбрасывает из себя мертвых. Для героя Андреева нет спасения от вездесущего смеха. Он следует героя-рассказчнка на войне, а его брата и дома. В финале красный смех стоит под окном, а комнаты заполняются трупами, вытесняя героя из собственного жилища, не оставляя на Земле места живым.
Война до последней крайности страшная и ужасная вещь. Читатель уже от начала чувствует множество преувеличения, которое показывает субъективные взгляды писателя. Уже из этого произведения хорошо видно, что Андреев видит не только войну, а и эту большую Жизнь тревожной и затянутой отчаянием. Война сама не иная, чем сжатая жизнь. Она грозная, быстрая, интенсивная и полна увеличившимись трезаниями. Читателю надо выбирать. Нам надо знать, что война субъективная, и едва есть человек, которому эта кажется такая мучительная и жуткая, как видит ее писатель. Итак, эта повесть, как тенденциозное произведение, несколько потеряет доверие.
Пропаганда войны в официальной прессе поначалу у многих, в том числе и у литераторов (например Брюсов: Война) возбудила ура-патриотические настроения, но потом влияние мнения было отодвинуто на задний план некоторыми знаменитыми поэтами и писателями с острым зрением. Лев Толстой выступил первым с решительным, гневным протестом против массого кровопролития в статье «Одумайтес!» (1904). Затем появились антивоенные произведения, например В. Вересаева (На японской войне; 1906-07) и Л. Сулержицкого (Путь; 1906).
Красный смех никого не оставлял равнодушным. У различных слоев он вызывал отличающиеся отклики. Консервативные критики и читатели видели в нем изображение ирреально пристрастного, болезненного садизма русских солдат, и они жалели отсутствие художественной формы. В демократической среде Красный смех вызвал непонимание и недоумение своем антивоенным пафосом и своем своеобразием художественных форм. Л. Толстой счел произведение полезным, но наблюдал недостатки в искусственности и неопределенности его образной системы. В. Вересаев отчитал Андреева за то, что он положил в произведение пристрастные психологические эффекты связи войной. По Вересаеву солдаты не сойдут с ума, а они привыкают к ужасам войны.
Андреев не оставил этих критик без слова. Своим коротким и метким ответом он выяснил все, и покончил со всеми этими полемиками. Он сказал, что в его планы входило изображение не конкретных фактов войны, а их восприятие человеком ХХ-ого века. Поэтому он определял жанр Красного смеха, как «фантазию на тему о будущей войне и будущем человеке».
Использованная литература
В. А. Мескин: Между «двух правд» . / Петушок -
И. И. Московкина: «Красный смех»: Апокалипсис по Андрееву /Л. Н. Андреев: Красный смех. А. М. Ремизов: Петушок - Тексты, комментарии, исследования, материалы для самостоятельной работы, моделирование уроков 2001, Москва, Vlados/
http://www.napkut.hu/naput_1999/1999_07/020.htm
http://www.szinhaz.net/index.php?option=com_content&view=article&id=35490:az-oengyilkossag-profetaja&catid=38:2010-januar&Itemid=7
И.А. Смелова,
учитель русского языка и литературы высшей категории
Роль поликультурного аспекта в анализе повести
Л. Андреева «Красный смех» (11 класс)
Приступая к изучению повести «Красный смех», необходимо провести серьёзную подготовительную работу – погрузиться в эпоху, узнать, какими идеями жило просвещённое общество, каким воздухом оно дышало. Для начала знакомимся с культовой личностью конца 19 века – философом Ф. Ницше. Зачем? В 1891 году в своём дневнике 20-летний Андреев напишет: «Я хочу показать, что на свете нет истины, нет счастья, основанного на истине… Я хочу быть апостолом самоуничтожения. Я хотел бы, чтобы человек бледнел от ужаса, читая мою книгу ». М олодой Леонид Андреев, как и многие его современники, увлекался философией Ницше. Смерть философа в 1900 году Андреев воспринял почти как личную утрату. Мир захлёстывала стихия жестокости, разрушения творческой личности, её унижения и деградации. После серии прекрасных реалистических рассказов («Кусака», «Петька на даче», «Ангелочек» и др.) Андреев активно приступил к созданию своего необычного художественного мира. Перемены происходят в русле модернистских исканий начала века. Писатель начинает воссоздавать действительность, используя контраст, схематизм, гротеск, фантастику.
Второй этап – знакомство с явлениями экспрессионизма и модернизма, поскольку будем рассматривать повесть как модернистский эксперимент Л. Андреева. Знакомимся с модернистской музыкой и живописью, чтобы показать, как это направление отразилось не только в литературе, а в искусстве начала ХХ века вообще (А.Н. Скрябин (1871 – 1915), русский композитор; Альбан Берг (1885 – 1935), австрийский композитор; Франц Кафка (1883 – 1924), австрийский писатель; Эдвард Мунк (1863 – 1944 , норвежский художник и др.). Ученики должны хорошо знать, что модернизм – общее название разных направлений в искусстве к.19 – н.20 в., провозгласивших разрыв с реализмом, отказ от старых форм и поиск новых эстетических принципов.
На втором этапе также проводим словарную работу, выясняя значения таких понятий, как «литература крика», ницшеанские мотивы, гротеск, фантастика, мировой Апокалипсис.
Третий этап – изучение истории русско-японской войны 1904 – 1905 г.г. Само название возникло как обозначение галлюцинации одного из героев, участника этой войны. Оно стало символизировать смех самой залитой кровью земли, сходящей с ума. Фактически Андреев создаёт картину Апокалипсиса (особенно пронзительно это изображают следующие фрагменты: « Что-то огромное, красное, кровавое стояло надо мною и беззубо смеялось.
- Это красный смех. Когда земля сходит с ума, она начинает так
смеяться. Ты ведь знаешь, земля сошла с ума. На ней нет ни цветов, ни песен, она стала круглая, гладкая и красная, как голова, с которой содрали кожу. Ты видишь её?», «Мы подошли к окну. От самой стены дома до карниза начиналось ровноеогненно-красное небо, без туч, без звезд, без солнца, и уходило за горизонт. А внизу под ним лежало такое же ровное тёмно-красное поле, и было покрыто оно трупами. И было тихо, - очевидно, все умерли, и на бесконечном поле не было забытых… Мы оглянулись: сзади нас на полу лежало голое бледно-розовое тело с закинутой головой.
- Они нас задушат! - сказал я. - Спасёмтесь в окно.
- Туда нельзя! - крикнул брат. - Туда нельзя. Взгляни, что там! ... За
окном в багровом и неподвижном свете стоял сам Красный смех») .
Леонид Андреев планировал издать повесть отдельной книжкой с офортами «Ужасы войны» испанского художника к.18 – н.19 века Франсиско Гойи. Безумства войны и в живописи Гойи, и в повести Андреева такие, какие могут быть запечатлены искажённой, вывернутой психикой. На уроке целесообразно использовать презентацию с офортами Ф. Гойи.
Кроме того, заранее рекомендуется ученикам перечитать рассказы В. Гаршина «Четыре дня» и М. Булгакова «Красная корона», а также «Севастополь в мае» из «Севастопольских рассказов Л.Н. Толстого. Это поможет ребятам разобраться, каким традициям следует писатель в изображении войны.
Очень важно, чтобы ученики смогли по достоинству оценить модернистский эксперимент Андреева. Для этого уже на уроке сообщаем информацию о том, что ни реалисты, ни символисты зачастую не принимали у Андреева тех тенденций, которые позже были названы экспрессионистическими . Л.Н. Толстой писал о «преувеличении чувства», «фальшивой чепухе», «отсутствии чувства меры». Символисты находили, что творчество Андреева создаёт впечатление «тяжёлого кошмара», напоминает «революционную казёнщину».
«Кто я? – задавался вопросом и сам Андреев. – Для благороднорождённых декадентов – презренный реалист, для наследственных реалистов – подозрительный символист».
Только в 1927 году известнейший советский литературовед и искусствовед Иеремия Исаевич Иоффе назвал Леонида Андреева «первым экспрессионистом в русской прозе. Литературовед Алексей Львович Григорьев пишет: «В поисках новых литературных путей Леонид Андреев предвосхитил экспрессионизм как международное художественное движение» .
Подобно экспрессионистической «литературе крика», зародившейся в немецкой литературе в 10-е годы ХХ века, писатель стремился к тому, чтобы в его произведениях каждое слово кричало о том, что наболело в его душе.
Художественные эксперименты Андреева никогда не были для него самоцелью, за которой терялся бы сам человек. В его произведениях чувствуется путь навстречу людям, стремление решить проблемы в пользу некоей духовной общности между людьми, и эта особенность писателя прочно связана с традициями русской литературы, а также с историко-эстетическими веяниями времени, заставляющими Андреева и экспрессионистов художников и музыкантов стремиться к одним и тем же целям.
Цель урока по данной теме: дать оценку творческому эксперименту Л. Андреева; определить роль экспрессионизма в литературе при разрешении «проклятых вопросов» жизни.
Задачи урока:
Выявить традиционное и новаторское в раскрытии образа войны в повести «Красный смех»
Выявить черты экспрессионизма в повести Л. Андреева;
Наблюдение мотивов апокалипсиса в литературе и других видах искусства.
«Красный смех» – это произведение-крик, произведение-эмоция, созданное под впечатлением русско-японской войны. В нём нет конкретных политических высказываний, нет оценки событий, нет социальной основы. Но это не значит, что рассказ написан вне времени и вне пространства. Произведение, сильное в эмоциональном плане, воздействует на читателя. Поиски автора в области экспрессивности стиля достигли в «Красном смехе» своего высшего выражения. Экспрессионизм становится здесь первоосновой художественного совершенства. Само произведение имеет подзаголовок «Отрывки из найденной рукописи». Оно имеет чёткую композицию. Состоит из двух частей.
Первая и вторая часть состоят из девяти отрывков. Последний, 19 отрывок, выполняет роль эпилога. Первая часть
– это живописно и музыкально развёрнутое описание бессмысленных военных действий, которые воспроизведены младшим братом …
по рассказам старшего. Вторая часть – размышления младшего брата, его внутренняя жизнь. Есть в произведении три отрывка-рефрена (5, 7, 17).
В первой части картины войны даются по степени возрастания сложности как самих картин, так и впечатлений от них. Два первых отрывка исключительно цветовые и световые, рисующие поход под солнцем. Бесцельный поход. В отрывке царит красный цвет. Люди, бредущие под солнцем, глухи и слепы. Писатель здесь не рассуждает о войне, он заражает читателя её безумием и ужасом. И тема безумия и ужаса закрепляется в последующих отрывках в словесно-образной форме. Во втором отрывке возникает сложный символический образ красного смеха. Красный смех – это сущность войны, её безумная душа. «…Мы разрушим всё: их здания, их университеты и музеи… мы попляшем на развалинах… мы сдерём кожу с тех, кто слишком бел… Вы не пробовали пить кровь? Она немного липкая… но она красная, у нее такой веселый красный смех!..».
Тема безумия неуклонно возрастает (офицеры устраивают пикник с самоваром на боевой позиции; два полка одной армии сражаются, как враги; подрывается на минах везущий раненых поезд; главному герою раздробила ноги граната, выпущенная своими же). Оказавшись дома, герой тщетно пытается вернуться к прежней жизни, но для безумцев невозможно возвращение из ада в рай.
И в этих отрывках младший брат высказывает мысль о том, что война ни для кого не проходит безнаказанно, так как человечество – это единый организм. И если войну не остановить в одном месте, то весь мир оказывается над пропастью безумия. Люди перестают понимать, что можно и что нельзя, а принцип «всё дозволено» становится нормой поведения.
В рассказе проявились характерные для манеры позднего Андреева болезненная взвинченность тона, гротескность образов, нагнетение контрастов . Картины войны, изображённые в рассказе, напоминают антивоенные офорты испанского художника Гойи, одного из любимых художников Андреева. Ещё раз подчеркнём, что Андреева не интересовали социальные причины войны, типические характеры или типические обстоятельства. Самое важное для него в рассказе – выразить себя, свое личное отношение к данной войне, а через это – ко всякой войне и вообще к убийству человека человеком. Реалистическое изображение действительности со всей очевидностью уступает в рассказе место принципиально новому стилю изложения.
Андреев осознавал, что все более отходил от реализма: как писал он Л.Н. Толстому, посылая рукопись «Красного смеха», «сворачивал» от него «куда-то в сторону».
Позже в мировом искусстве метод, к которому тяготел Андреев в «Красном смехе», заявил о себе как экспрессионизм. С наибольшей полнотой черты этого метода проявились в драматургии Андреева («Жизнь Человека» , «Царь-Голод» , философские драмы 1910-х годов).
В 1904 году был написан рассказ «Красный смех» - остро эмоциональный отклик на русско-японскую войну. Это, по словам автора, «дерзостная попытка, сидя в Грузинах, дать психологию настоящей войны. Однако войны Андреев не знал и потому, несмотря на свою необычайную интуицию, не смог дать правильной психологии войны. Отсюда нервная возбужденность в рассказе, доходящая порой до истерического размышления о судьбе писател, отсюда и фрагментарность повествования. «Красный смех» - типичный образец экспрессионизма, к которому все больше тяготел Андреев.
В рассказе две части, состоящие из глав, названных обрывками. В I части дано описание ужасов войны, во II - безумие и ужас, охватившие тыл. Форма «обрывков из найденной рукописи» позволила автору естественно, без видимого нарушения логической последовательности (рукопись могла быть «найдена» в клочках) выдвигать на первый план одни лишь ужасы войны, охватившее людей безумие. Рассказ и открывается этими словами: «…безумие и ужас». И все в нем окрашено В красный цвет крови, ужаса, смерти.
Писатель изображает войну как абсолютную бессмысленность. На фронте сходят с ума оттого, что видят ужасы, в тылу-оттого, что думают о них. Если там убивают, думают герои рассказа, то это может прийти и сюда. Война входит в привычку. Герою Андреева легче привыкнуть к убийствам, чем согласиться, что это временно, преодолимо. Если участник русско-японской войны В. Вересаев говорил о спасительной привычке, которая не дает человеку одичать среди убийств, то для Андреева привычка к войне кошмарна и может принести лишь к сумасшествию.
Критика подчеркивала односторонность взгляда Андреева па войну, болезненный психологический надрыв в ее описании. «Красный смех»,- писал Вересаев,- произведение большого художника-неврастеника, больно и страстно переживавшего войну через газетные корреспонденции о ней» ‘. Но при всей односторонности и нагромождении кошмарных образов, снижающих гуманистический пафос произведения, рассказ сыграл определенную положительную роль. Написанный с позиций пацифизма, он осуждал всякую войну, но в тех условиях воспринимался как осуждение конкретной войны - русско-японской, и это совпало с отношением к ней всей демократической России.
Высоко оценил «Красный смех» Горький, считавший его «чрезвычайно важным, своевременным, сильным». Однако великий писатель упрекал Андреева в том, что фактам он противопоставил свое субъективное отношение к войне. Л. Андреев, возражая Горькому, подчеркивал, что он и стремился выразить прежде всего свое отношение и что темой рассказа явилась не война, а безумие и ужас войны. «Наконец, мое отношение - также факт, и весьма немаловажный»,- писал он2. В этом споре отражены не просто творческие, а мировоззренческие позиции обоих писателей: Горький говорил об объективном значении фактов, Андреев выступал в защиту субъективного отношения художника к фактам, которое, однако, легко приводило к утрате общественного критерия в оценке явлений, что у Андреева наблюдалось довольно часто.
Бесспорно, что в рассказе Андреева гипертрофированы ужасы. Однако это лишь особый прием изображения войны как явления противоестественного. Подобное изображение войны русская литература знала и до Андреева: «Севастопольские рассказы» Л. Толстого, рассказ В. Гаршина «Четыре дня», в котором также сделан акцент на ужасах войны, гибель человека показана с ужасающими натуралистическими подробностями и представлена как нечто бессмысленное. Вряд ли можно говорить о прямом воздействии этих писателей на Андреева, хотя бы потому, что у них была более четкой гуманистическая и социальная позиция. Однако «Красный смех» написан во многом в этой традиции, так же, как и - позже - «Война и мир» Маяковского («в гниющем вагоне на сорок человек четыре ноги»), военные рассказы украинского писателя С. Васильченко «На золотому лош», «Чорш маки», «Отруйна квитка» и особенно «святий гомш», в которых ощущается некоторая зависимость от андреевского экспрессионистского метода изображения войны.
Как записать ребенка в школу в первый класс, запись в 1 класс в Москве... В первые классы московских школ принимают детей, которым на 1 сентября будет не меньше 6 лет и 6 месяцев и не больше 8 лет. Записать ребенка в 1-й кла...
