Леонид завадовский. Л

В сознании русских девушек существуют определенные стереотипы о черногорских мужчинах, сформированные, как правило, на основании обрывков услышанных где-то историй или того, как они ведут себя с дамами, приехавшими на отдых.

При этом, если отношения с черногорцем завязываются все более серьезные, женщина может с удивлением открывать для себя неожиданные качества и привычки своего обаятельного и харизматичного ухажера - сказывается разница культур и менталитетов.

Вот мнения русских жен черногорцев, так сказать мнение от первого лица.

Мария: «Мы поженились после того, как несколько лет уже встречались и жили вместе. Поэтому на момент свадьбы я знала большую часть родственников в лицо, была знакома с родителями, представляла себе обычаи этой семьи в целом и даже могла что-то сказать на черногорском.

Больше всего мне нравится умиротворение и спокойствие в семье. Бывают свои проблемы, недопонимания и некие выяснения отношений, но это никогда не переходит в крик. Думаю, что это отношение к людям и жизни выросло из пережитого опыта во время военных действий.

Они были беженцами из Боснии, потеряли всё, начинали с нуля. Мне кажется, именно поэтому они так сильно ценят семью и родных. Это чувствуется. И это разительно отличается от того, что я видела и очень часто вижу в Москве. Мне приятно жить в этой семье и рада быть её частью».

В Черногории для невесты очень важно, как ее примут в семье, потому что в отличие от России, где молодежь стремится побыстрее отделиться от родителей, здесь семейным связям придают повышенное значение, и ей очень часто придется общаться с родственниками мужа.

Марине брак с черногорцем принес в этом плане дополнительные сложности, связанные с тем, что его семья исповедует ислам и поэтому была не очень довольна выбором сына. Марине не один год пришлось доказывать свекрови и другим родственникам, что их отношения с мужем - это серьезно.

Марина: «Отчасти я стала жертвой предубеждений семьи моего мужа. Свекровь считала, что русская девушка, к тому же не мусульманка - это не лучший выбор для ее любимого сыночка.

Мне пришлось потратить не один год и правильно проявлять себя в разных жизненных ситуациях, тем не менее перелом в наших отношениях наступил только после того, как у нас родился сын.

В Черногории по сей день рождению мальчика придается невероятное значение, вне зависимости от вероисповедания . Так сложилось исторически, что именно сын - это главная гордость и счастье родителей».

Хотя детей черногорские мужчины обожают всех, независимо от пола. И это взаимно. Часто на черногорских пляжах можно наблюдать картину, когда мама спокойно читает журнал, в то время как папа с удовольствием занимается с ребенком .

Черногорцы не стесняются проявлять свои эмоции по отношению к детям, бегать с ними, катать на плечах, смеяться и плескаться с ними в воде. И это сильно отличает их от мужчин российских. Кроме того, такое отношение с детства безусловно оказывает положительное влияние на формирование характера маленьких черногорцев.

Елена: «Черногорские мужчины обычно вырастают в полных семьях, с детства окруженные родительской заботой и любовью, возможно, именно поэтому у них нет постоянного стремления самоутвердиться за чей-то счет или кому-то что-то доказать. В них чувствуется цельность, уверенность и надежность.

Но при этом повышенная материнская опека порой приводит к тому, что мужчины привыкают к «обслуживанию» их женщиной - сначала матерью, а затем женой. Например, им может просто не приходить в голову самим встать с дивана за пепельницей или стаканом воды, если можно попросить женщину их принести».

По этой же причине часто они не не разделяют с женой домашние обязанности, ведь в их сознании глубоко заложено, что хозяйством должна заниматься женщина.

Но, конечно, это тоже зависит от конкретного мужчины и от того, как поставит себя жена. Ведь в межнациональном браке не только женщина должна учитывать особенности психологии мужа, но и мужчине необходимо понимать, что не у каждой российской или, скажем, украинской женщины имеется большое стремление к привычному ему патриархату.

Ольга: «Вопреки распространенному мнению, что муж-черногорец будет лежать на диване, смотреть телевизор целыми днями и требовать обед, ничего такого не произошло. Стереотипы, конечно, имеют под собой основу, но все же это больше зависит от самого человека, его семьи, воспитания, атмосферы, в которой он рос, круга общения, интересов.

Необычной для меня, но ожидаемой, оказалась очень крепкая связь между мужем и его семьей: общение, поддержка, забота. Для них семейные ценности прежде всего. Не могу сказать, что семья не важна для украинцев, но все же это не так ярко выражено».

Кстати, девушкам, вступившим в брак с православным черногорцем стоит иметь в виду, что еще одним важным символом поддержания традиций семейственности является здесь праздник Слава, который отныне станет и праздником вошедшей в семью женщины.

Помимо того, что теперь вас будут с ним поздравлять, будьте готовы к необходимости провести немало часов за подготовкой к грандиозному кулинарному торжеству и активной помощи свекрови по хозяйству в этот день.

При этом что касается питания вашего мужа, имейте в виду, что его вкусовые предпочтения могут сильно вас удивить. Черногорцы, как правило, не любят малосольную рыбу и икру, могут не быть в восторге от борща или пельменей. Зато в Черногории вы откроете для себя новые блюда. Например, муж Алины научил ее вкусно и быстро готовить.

Алина: «Мой муж, наверное, не совсем стандартный черногорец, дома мы разговариваем всегда на русском языке, нам так комфортно. Муж любит русскую культуру, с удовольствием смотрит русские фильмы.

Думаю, что общей положительной чертой черногорцев является то, что они обычно очень хорошие и заботливые папы. Муж с удовольствием проводит время с дочкой, и я спокойно могу ее с ним оставлять.

Отрицательной же чертой лично для меня является его излишняя эмоциональность, ведь как и любой южный народ, черногорцы - горячие ребята. Хотя если люди хотят быть вместе, то и это постепенно сглаживается».

С Алиной нельзя не согласиться, ведь главной силой, объединяющей межнациональные пары, является, безусловно, любовь и стремление к взаимопониманию. При этом менталитет черногорцев в целом все-таки не слишком отличается российского или украинского, поэтому смешанных пар в Черногории встречается все больше.

История Воронежской писательской организации ведет отсчет с тысяча девятьсот тридцать четвертого года и таит в себе много забытых дел, которые, как лакмусовая бумажка, высвечивают ее прошлое. Одним из первых дел было дело писателя из Усмани Леонида Завадовского, при царе эсера, трижды сидельца, попавшего в этот уголок черноземного края после февральской революции и своего освобождения из ссылки в Сибири.

21 февраля 1938 года двое воронежских писателей Максим Подобедов и Михаил Булавин играли на даче в лесном пригороде Воронежа Дубовке в шахматы. Они - горьковцы: Максим Подобедов встречался с Горьким в Курске, а Михаилу Булавину Горький правил его первый рассказ, теперь достигли зенита воронежской писательской власти. Уже полтора года были членами правления, сумели получить шикарные квартиры в центре Воронежа с огромными залами, которые по замыслу предоставившего их тогдашнего партийного секретаря Центрально-Черноземной области Варейкиса предназначались для встреч с читателями. Но что-то до таких встреч у Подобедова и Булавина не доходило. Комнаты квартир обставили купленной за счет писательской организации мебелью. Им даже сняли дачи в Дубовке, чтобы как можно лучше обустроить их писательский труд, но они вместо карпения над рукописями предпочитали двигать шахматные фигурки.

Приезжала жена Завадовского… Леонида взяли, - говорил краснощекий крепыш Подобедов,переставляя пешку.

А, эта училка… Ну и что, скольких уже похватали, - отвечал такой же цветущий красавец Булавин, выдвигая пешку навстречу. - Зато теперь нам больше достанется. Гы-гы…

Помнишь этого зазнайку Стефена…

Еще бы… Не надо было ему учиться в Римском университете, в Сорбонне, дипломатом мотаться…

Ага, - засмеялся Подобедов. - Сидел бы и не высовывался и цел был! Мы вот нигде не учились, никуда не совались и нас никто не хватает…

Как это не учились?! Я сценарные курсы закончил…

Нашел чем хвастаться! Разве это Сорбонна?

День катил к вечеру, за окном пуржило, пороша стучала в стекла, а два «горьковца» продолжали за беседой игру.

Сначала Стефена… Потом директора пединститута Стойчева…

Дошла очередь и до самого Варейкиса!

Вовремя дал нам квартиры!

Ага, главное успеть! - потер руки Подобедов. - Нонешние вряд ли бы на такое расщедрились. Тот верил в идею и давал нам, бойцам идеологического фронта.

А как этих редакторишек газет разделали! «Коммуны», «Молодого коммунара»…

Так им и надо: чтоб не печатали про нас гадости… А то вздумали: «Воронежская писательская контора», «Еще одна писательская канцелярия»… Мы не контора… И не канцелярия… Мы Союз писателей!

Шах!

Как ты подкрался…

А я - как Ежов, хвать и - к стенке!

А я тебе вот так…

Мат!

Ну, даешь, - Подобедов раздраженно смахнул фигуры с доски. - Давай еще партию!

Когда Подобедов и Булавин утомились от игры, то вышли на огромную веранду, за стеклами которой метель уже улеглась и над пушистой чернью леса повисла луна.

Смотри! Такое еще не видел, чтобы луна лежала… Ладно, так что там жена Завадовского? - спросил Булавин.

Говорит: чека приехали утром. Все перевернули и увезли мужа. С ним забрали рукописи, печатную машинку… Она теперь все пороги обивает, но ей никто ничто толком не скажет о муже, - проговорил Подобедов.

Значит, теперь придет и ко мне…

Да, ты ж теперь у нас рукойводитель - уполномоченный писательской организации.

Как в чека! И что же я ей скажу?

А так и скажи: ваш супруг эсером был? Был. Она, конечно, скажет, что он давно завязал с эсерами. Но ведь было! Выходит, не родился большевиком, как мы с тобой.

Не родился…

И скажи, что давно за ним душок чувствовался. Что это он все: голод в деревне. Но ведь не это главное! Он тем самым порочил власть. Ну что тебя учить.

А ты это ей сказал?

А зачем?

Из-за леса послышались выстрелы.

Надо же, на ночь глядя вздумали охотиться, - проговорил Булавин.

Да там же стрельбище НКВД…

Тренируются ребятки…

Хлопки слышались с частой периодичностью.

- … Пять…. Семнадцать… Двадцать три… - считал, а потом сбился со счету Булавин. - А ты знаешь, ведь Завадовскому через месяц пятьдесят. А я ломал голову, что ему дарить. Ружье? Чтоб на зайца и лису ходил. А теперь, может, ружье и не понадобится. Гы-гы. Баба с возу, кобыле легче…

С того дня Булавин старался избежать встречи с женой Завадовского, реже бывал в писательской организации, которая переехала в новый дом на проспекте Революции, своих близких предупредил, чтобы его не звали по вызову женщин, но все-таки попался ей на улице.

Михаил Яковлевич! - окликнули его.

Булавин хотел прибавить шаг, но, поняв глупость такого поведения, обернулся:

Что вам надо?

Михаил Яковлевич… Лени уже три недели нет дома… - из высокого воротника шубы на негосмотрела пытливые глазки маленькой женщины. - Я сбилась с ног… Мои приезды в Воронеж ни к чему не приводят….

А я при чем? - посмотрел сверху на чужую жену.

Как?! Вы же знаете, что Леня писатель… Вы же всегда говорили: Леонид Завадовский стоит уистоков писательской организации! Наш…

Но я говорил, что он перевалец… Не перековался…

Что вы! Да, он трижды сидел… В отличие от…

Вы хотите сказать, что я не сидел?

Я ничего не хочу сказать… Помогите мне найти Леню, Михаил Яковлевич…

Вы жена! И вам скажут больше!

Я даже не могу узнать, где он? Увезли его из Усмани или нет….

Вот ты, - неожиданно перешел на «ты», - и сама ответила на свой вопрос. Его, возможно, и неувезли из Усмани. Надо оттуда начинать, откуда веревочка…

Я к нашему Юзефу Фишу ходила.

А кто такой Фиш? Рыба Юзеф, - поиграл словами.

Уполномоченный Усманского райотдела НКВД.

Булавин побледнел, потом замахал руками:

Я, я ничего не говорил… Вы со мной не разговаривали… - снова перешел на «вы», - Я…Фиш… Не рыба… Вы слышите, Варвара Сергеевна… Не рыба…

И не обращая внимания на прохожих, прямо через сугроб припустил прочь.

Бедная Варвара Сергеевна. Она не знала, что ее мужа в день ареста 2 февраля Юзеф Фиш отправил в Воронеж, что уже на следующий день чекисты допросили возчика, с которым Завадовский ездил на охоту. И тот сказал, что «писатель Завадовский вел нехорошие разговоры». А кто мог вести в то время хорошие разговоры, когда по стране гуляла ежовская метла. Допросили школьного учителя, который бывал в гостях у Завадовских, и тот, мол, слышал о недовольстве властью писателя, что он сетовал на то, что эсеры не смогли довести свое дело до конца. Дал показания и счетовод райфинотдела: «Завадовский говорил, что мужик взбунтуется от такой жизни».

4 февраля на очной ставке с Завадовским извозчик подтвердил свои показания, и чекисты попытались выжать из Завадовского признание, что он на самом деле против Советской власти. Но безуспешно, и 6 февраля Леонид Завадовский увидел обвинение: что он более десяти лет занимается контрреволюционной деятельностью, распространяет слухи о войне, о гибели Советской власти, клевещет на жизнь крестьянства….

Всего этого Варвара Сергеевна не знала и безуспешно ходила по инстанциям. И, быть может, не раз обгонял ее на санях информатор-возчик, в школе чуть не сбивал коллега-учитель, перебегал перед ней улицу на другую сторону счетовод.

23 марта 1938 года воронежских писателей собрали. Чуть более десяти человек расселись по стульям вдоль стены. В комнату вместе с Булавиным вошел сотрудник НКВД в узнаваемой за сто метров форме: шинели с малиновыми петлицами и фиолетовой фуражке. Он снял фуражку, расстегнул шинель, откуда выглянуло широкое галифе с блестящими сапогами, сел за стол президиума. Рядом с ним пристроился сбросивший пальто Булавин.

Он оглядел комнату:

Посторонних в зале нет… Итак, сегодня мы должны рассмотреть важный вопрос, - проглотилслюну в горле. - За преступные действия арестован враг народа Леонид Завадовский, - поглядел на каменное лицо чекиста. - Его преступные действия доказаны материалами дела, - снова посмотрел на чекиста, на лице которого не вздрогнул ни один мускул. - Мы обязаны исключить его из Союза писателей…. Правильно я говорю? - опять посмотрел на чекиста.

Но тот не ответил, лишь молча смотрел на членов Союза, словно выбирал, кто будет следующей жертвой.

У Подобедова возник вопрос: «А чем именно доказана вина Завадовского?» Об этом никто не говорил. И задать такой вопрос было естественным желанием не только Подобедова.

Кто-то хотел спросить: «А где сейчас Завадавский? И можно ли услышать его самого?»

Кто-то: «А к чему такая спешка, что рассмотреть вопрос следует именно сегодня?»

Тем более что на слуху были некоторые собрания комсомольцев, когда молодежь не поверила сотрудникам НКВД, что их товарищ враг народа, что материалами следствия доказаны его преступные действия и не исключала из комсомола. Но тем-то и отличались «особи» из писательской организации от комсомольской ячейки, что в ячейке всех соединяла дружба, а писательскую организацию раздирало от зависти. Успехи Леонида Завадовского глубоко задевали других. Особо раздражало то, что их коллега попал в число самых известных советских писателей, и в московских журналах среди портретов Горького, Шолохова, Фадеева, Леонова, Эренбурга, Новикова-Прибоя нет-нет да и появлялся портрет писателя из Усмани. Одно это наглухо затыкало рот каждого присутствующего на собрании. А если к этому добавить взгляд удава - сотрудника НКВД - все молчали, как в гробу.

Все согласны? - спросил Булавин, даже не прося поднять руки.

Все, - пронеслось тихо-тихо…

Сотрудник НКВД резко встал, сказал Булавину:

Нам выписку принесете….

И ушел, оставив собравшихся в немом состоянии.

Только тут посыпались к Булавину вопросы:

А чем доказана вина?

А где Завадовский?

Ты его видел?

А почему не пригласил?

На что Булавин отмалчивался, словно набрал в рот воды.

Чувствуя, о чем идет речь на собрании, караулила писателей на улице Варвара Сергеевна. Ей пришлось подождать, пока из дверей не вынырнула шинель щеголя в лакированных сапогах, пока писатели обсудили другие вопросы о перепечатке рассказа Булавина, о премировании художника, который впоследствии написал книги о Кольцове и Никитине.

Она останавливала каждого.

Максим Михайлович! Что с моим мужем? - хватала за рукав Подобедова.

Михаил Яковлевич! Что с Леней….

Подобедов с Булавиным отмахивались. Они спешили в Дубовку сыграть очередную партию в шахматы. Для них двигать фигуры по доске было куда важнее и безопаснее, чем вступиться за бывшего коллегу.

Все, кто еще недавно лип к ее мужу, ища в нем участие, сторонились ее. Они разворачивались, не доходя несколько шагов, старались ее обойти стороной, даже убежать, лишь бы только не заговорить с Варварой Сергеевной.

Так и не узнав даже об исключении ее мужа из Союза писателей - ей не сказали об этом ни Подобедов, ни Булавин, ни художник, она вернулась в Усмань.

Ну что, писаки от Леонида отвернулись, - встретил ее на перроне Юзеф Фиш.

Он только что отправил в Воронеж очередную партию арестантов.

А почему вы так?

А чтоб вы знали, что за контора, в которой оказался ваш супруг…

А что они могли? - стала невольно защищать коллег мужа учительница.

Как что?! Ведь могли встать за него стеной…

Это могли, - хотела добавить «эсеры», но не досказала Варвара Сергеевна.

Подобедов и Булавин не нарушали своего привычного распорядка, не взирая ни на зиму, ни на весну, ни на лето. Они играли в шахматы глубоко затемно и порой заканчивали игру под звуки выстрелов из леса. Теперь, когда они еще двигали фигурами, уже звучали хлопки.

Снова стреляют… Слушай, а я еду в Ялту. Путевочка пришла, - Булавин подначивалПодобедова.

А я в Гурзуф…

Они достали путевки в санатории в Крыму, где до революции отдыхала дворянская знать, атеперь советские писатели катались, как сыр в масле. А в обмен за такое райское житие-бытие они платили щенячьей преданностью властям. Сначала хвалили Ежова, славили этого Николая Ивановича, потом хвалили Берию - Лаврентий Павлович был их кумиром, пока жил Сталин - его, вождя всех народов, потом Хрущева, клеймя уже и Ежова и Берию и Сталина вместе взятых. Так катилась их полная благ сладкая жизнь.

А уже в старости в 1969 году на собрании писателей Подобедов разразился слезами:

Нельзя не вспомнить имена тех, кто стоял у колыбели нашего Союза писателей. Это Стефен -умница, выпускник Сорбонны, дипломат. Стойчев - ректора пединститута… И среди них конечно Леонид Завадовский… И сейчас я гляжу в зал и испытываю гордость за то, что в тридцатых годах я состоял в одном Союзе писателей вместе со Стефеном, Стойчевым, Леонидом Завадовским…

В переполненном писателями зале поддакивал своему «подельнику» постаревший и спивающийся Булавин.

Жаль, что на это собрание не попала Варвара Сергеевна, ее не пригласили. Она бы расставила все точки.

Это она в 1939 году писала жалобы на имя генпрокурора и просила сообщить о судьбе мужа. Умоляла позволить обменяться с ним хоть весточкой - верила в то, что он жив.

Это она в 1957 году получила справку о том, что ее муж осужден Тройкой НКВД и умер в 1941 году от «туберкулеза легких».

Это она в том же 1957 добилась пересмотра дела мужа: передопросили бывшего извозчика, который теперь сознался, что ему поручили следить за писателем; бывшего учителя, он понес, что не подписывал никакие протоколы; бывшего счетовода - он по старости вообще ничего не вспомнил. Потащили Подобедова с Булавинымым, но они прикинулись вообще ничего не знающими, мол, тогда все делалось в тайне.

Это она через всю жизнь пронесла память о муже, и все, связанное с его именем, что удалось сохранить, передала Усманскому краеведческому музею.

Но ни она, ни Подобедов, ни Булавин до конца своих дней не узнали, что в ночь 21 февраля 1938 года, когда «горьковцы» играли в шахматы на даче, в лесу в Дубовке расстреляли «врагов народа», и в их числе Леонида Завадовского.

Как уходил из жизни Завадовский? Вымаливал ли пощаду у чекистов, как это сделали бы, окажись на его месте, Подобедов и Булавин? В том, что Подобедов и Булавин ползали бы у «малиновых петлиц» в ногах, нет сомнения. Ползали бы, да еще как. Ямы бы для других зубами в мерзлой земле рыли, лишь бы спасти свои шкуры. А вот Леонид Завадовский, чье сердце всегда билось о судьбе крестьянина, не пополз…

Теперь в Дубовке в могиле под номером девятнадцать покоятся останки сорока человек, среди которых и Леонид Завадовский. Почему Завадовский? Потому что именно в ней нашли зубную щетку с выцарапанной на ручке надписью «А.Замятин» и останки пяти женщин. По поднятым расстрельным актам «А.Замятин» и пятеро женских останков значились в акте, где и Леонид Завадовский.

Катит колесо времени…

Шумит ветер, гуляя среди вытянувшихся по стойке смирно сосен на песчаном бугру, поднимается и опускается луна, освещая табличку на стволе с фотографией Леонида Завадовского - это братская могила с картонкой, которая ждет своего мраморного обелиска. Обелиска от того же Союза писателей. И долго еще будет ждать, пока не усмирят свои распри и аппетиты Булавины, Подобедовы и их последователи Евсеенцы. И не вспомнят, что были люди куда порядочнее, плодовитее и честнее их.

Петча на седьмом небе. Отец ушел на пристань на свою баржу.

В крепких черках, в отцовском старом пиджаке, с длинным ружьем за плечами Петча выступает на охоту. У пояса висит роговая натруска, на груди стеклянный пузырек с пистонами, за пазухой пасма пакли для пыжей и прочистки ствола.

Первый день весенней охоты. Земля обнажилась от снега, ноги мягко и легко ступают по прошлогодней траве. На паскотине ходит пегий гривастый мерин и коровы. Соскучившись по воле, они торопливо щиплют мелкую траву, избегая длинной ржавой осоки.

За деревней начинается болото. Вода выступила поверх льда, затопила кочки. Нет прохода к плесам, где любят садиться прилетные утки. Совсем близко, в полуверсте заманчиво стоит серый лес. По низу уже пушится желтый оживший краснотал. За лесом, за дымкой низин, волнуясь плавным взмахом линий, начинаются хребты. Самый близкий четко вычерчивается своей зубчатой, как у рыбы, спиной, далекие тонут в воздухе, отступая и слабея. Самые дальние кажутся легкими голубыми облаками.

По синему яркому небу над озерами тянут утки, делают круг. Петча, не спуская с них глаз, падает в траву и замирает. Налетев на него, утки, словно подхваченные встречным ветром, испуганно взмахивают вверх. Их белые продолговатые брюшки сверкают на солнце.

Другая стая, низко протянув над озером, садится за кустами.

Без шороха, медленными движениями Петча продвигается вперед. Но уже кто-то скрадывает его уток. В высокой траве виднеются две шапки. Они то поднимутся, то исчезнут. Не хочется уступить уток,-он ползет следом за шапками.

Зорко шарят глаза по прогалинам меж кочек. Сначала ничего нельзя разобрать от напряжения. Кажется уткой маленькая кочка, а может быть и утку принимает за кочку. Переведя дыхание, охотник успокаивается и ясно видит матерых селезней. Плавно колыхаясь, они двигаются, как кораблики, от времени до времени ныряя головой в воду.

Мальчик осторожно поднимает ружье и ждет, когда они сплывутся вместе или построятся в линию, чтобы одним зарядом достать трех или четырех. Длинное дуло терпеливо следит за птицами, а охотник насмешливыми глазами поглядывает в кусты, разостланные по спуску, где лежат Санча и Гринча. Они молча тянут друг у друга ружье; спор идет-кому стрелять. Три матёрых утки сплылись возле кочки, оживленно ныряют и чавкают. Петча нажимает курок. Сухой щелчок разбитого пистона. Осечка. Но следом раздается оглушительный удар. В плечо злобно толкает, кажется, что в руках нет ружья, а заряд унесло куда-то вверх, вместе с дымом. С всплеском поднимаются утки с разных сторон, со свистом несутся общей стаей и скрываются за лесом.

Убил!- кричит Гринча.

Строил!- восторженно восклицает Санча.- Три повернулись!- Но лицо Санчи темнеет сейчас же. Он враждебно оглядывает Петчу.

Зачем стрелил? Наши утки! Мы их скрадывали!

Вы их метили? Ждать они будут, пока вы драться будете!

Заряд большой, видно, положил,- с завистью глядя на уток, говорит Гринча,- не капнулись!

В плечо дернуло. Лони еще с осени заряд в ружье. Думал разорвало!

Лица ребят оживленно сверкают. Они спорят, кому принадлежат утки и как их достать. Петча решает:

Шестом, иначе нельзя!

Притащив три длинных палки, навязывают одну на другую с них же содранным лыком.

Пустив вперед палку с крючковатым суком, сгоняют уток в кучку и тянут к берегу. Долго рассматривают крепкое, как мех, оперенье, гладят синие ошейники селезней, веером расправляют крылья.

Вот этот с одной дробинки пропал…

Петча задумчиво берет селезня поменьше, подает Санче.

На тебе, паря…

Жаль добычи, но он знает, что поступил неправильно, убив уток, которых скрадывали другие стрелки. На Гринчу он старается не глядеть,-отдавать еще одну утку не хочется. Да у них и ружье одно. Но, увидев растерянное лицо Гринчи, не выдерживает, поднимает за крыло серую самочку.

На, уж! Только это я так… И ружья-то у тебя нет!

А зато с моим порохом Санча ходит. И дробь моя!

Ребята выходят из кустов, располагаются на сухом пригорке.

Эх, теперь у Красного Яра уток людно бьется,- говорит Санча, глядя на небо и жмурясь от яркого блеска.

Скраду надо делать,- солидно отзывается Петча,- топор надо брать, провианту, харч…

Глаза ребят задумчиво устремляются вдаль. Через широкий распадок, через перелески, в голубой дали виднеется Красный Яр.

До него в лодке по забереге плыть надо. Без лодки не попасть. Ручьи поднялись. Яриха идет в реку, разлилась, поди, на 100 саженей.

Петча морщит брови, соображает. Помимо охоты, соблазняет путешествие по реке, еще скованной льдом.

Узнают-не пустят,- робко шепчет Гринча.

А ты расскажи тятьке с мамкой!- презрительно бросает Санча.

Лодка у нас есть. Стружек маленький. На троих. Только он на угоре лежит,- торопится сообщить Гринча,- и весло есть, только в амбаре заперто на замок.

Весло у меня есть, велика штука!- говорит Санча и вдруг вскакивает с травы.- Глядите, утки сели опять. Крохали и вострохвостые!

Пускай сидят. У Яра их больше. Ехать, так ехать! Ты, Гринча, поедешь?

Коль возьмете…

Возьмем! Только с уговором. Пороху у отца возьми коробок. Дроби кулечек. Шаньги у вас пшеничные всегда пекут-тоже возьми побольше. Штук десять. У вас всего много. Понял?

Я топор возьму, весло и спички,- возбужденно кричит Санча.- Топор новый, вострый!

Я котелок возьму. Более мне нечего,- солидно заканчивает Петча.- Соли еще возьму и ружье.

Санчу неудержимо, как магнитом, тянет к кустам, за которыми сели утки.

Уток не видал. Подожди, сговоримся!

Вы со мной к стружку не ходите,- лукаво бегая глазами, говорит Гринча,- я один его угоню за деревню. Ждите поутру.

Молодец, буржуй! Смотри, без пороха лучше не являйся!

Только недолго будем ездить. А то тятька бить будет!

К вечеру вернемся,- подмигнув Санче, говорит Петча.

Гринча, озабоченный предстоящей работой со стругом, удаляется.

Заговорщики, оставшись вдвоем, составляют план похода, потом рассматривают ружья друг у друга.

Тяжолое твое, однако?- взвешивая на руке Петчину турку, говорит Санча.

Десять фунтов, в аккурат! Капсюль смялся, новый надо.

Санча с завистью рассматривает ружье, перевязанное проволокой; серебряная красивая насечка украшает щёки и ствол.

Дай я заряжу своим порохом, попробую,- просит Санча, но, видя каменное лицо товарища, добавляет:- поди сто лет ему!

У поселенца тятька купил. Ссыльные тут были,- с гордостью говорит Петча.- Против царя они шли…

Лед огромной реки выпучился белым сухим полем. Темным извивом убегает берег в утреннюю даль. Зеленой шелковой лентой лежит вода, сбежавшая к краям, где зимний, вросший в землю лед крепко держится за берег. Ночью был мороз; прошлогодняя трава серебрится инеем. Солнце пригревает лицо.

А Гринчи, буржуя, все не видать,-начинает беспокоиться Петча,- либо отец увидал, как он струг тащил! А как паче мачеха узнает, на цепь привяжет, язви ее!

Он и без мачехи в штаны напустит…- презрительно отзывается Санча.

Возле ребят, притаившихся за кустом серого тальника у часовни, лежат весло, ружья, топор, котелок и две сумки.

А если лед поломает?- приходит в голову Петче.

Не может этого быть! Воды мало совсем,- торопится рассеять сомнения шустрый Санча.- Неделю простоит. Только вчера лед подняло.- Он вдруг вскакивает.- Плывет. Гринча, шестом пихается!

Тарлыкова Ирина, учащаяся 9-в класса

страницы жизни Л.Н.ЗАВАДОВСКОГО

Скачать:

Предварительный просмотр:

Чтобы пользоваться предварительным просмотром презентаций создайте себе аккаунт (учетную запись) Google и войдите в него: https://accounts.google.com

Подписи к слайдам:

Завадовский Леонид Николаевич

Родился Леонид Николаевич 9 апреля 1888 года в семье писца в села Преображенское, ныне Тамбовской области. Учился в Тамбовской гимназии, увлекался русской литературой и рисованием.

Произведения автора В тайге: рассказ / рис. А. Кравченко. – М. ; Л. : Гос. изд., 1926. – 84 с. – (Новая дет. б-ка: сред. и старший возраст). Вражда: рассказы. – М. : Новая Москва, 1926. – 152 с. – (Лит.-худ. б-ка «Недра»). – Переизд. : М. : Недра, 1928. – 155 с. ; М. ; Л. : Земля и фабрика, 1929. – 219 с. Друзья: рассказы о животных / Л. Завадовский, М. Потемкина, М. Морозова; рис. П. Бучкина. – М. ; Л. : Гос. изд., 1926. – 154 с. – (Новая дет. б-ка: младший и средний возраст). Корень: рассказ. – М. : Недра, 1925. – 31 с. – (Массовая худ. лит.). Полова: рассказ. – М. : Новая Москва, 1926. – 63 с. – (Массовая б-ка «Недра»). – (Переизд.: М. ; Л. : Земля и фабрика, 1930. – 80 с. : ил. – (Массовая б-ка ЗИФа). Полова: [рассказы]. – М. ; Л. : Земля и фабрика, 1929. – 250 с. Никитино счастье: рассказ. – М. : Новая Москва, 1927. – 45 с. – (Массовая б-ка «Недра»). Песнь седого волка: рассказы. – М. : Недра, 1927. – 176 с. Волки: рассказ / рис. Д. Горлова. – М. ; Л. : Гос. изд-во,1 928. – 44 с. : ил. – (Для детей среднего и старшего возраста). Соседи: [рассказ]. – [Воронеж] : изд. и тип. кн. изд-ва «Коммуна», 1934. – 61 с. Лунная тропа: рассказы. – [Воронеж] : Воронеж. обл. кн. изд-во, 1935. – 137 с. Золото: роман. – [Воронеж] : Воронеж. обл. кн. изд-во, 1935. – 326 с. Избранные рассказы. – [М.] : Моск. т-во писателей, Б. г. – 310 с. Таежники: рассказы. – [М.] : Моск. т-во писателей, Б. г. – 281 с. Песнь седого волка: рассказы / [вступ. ст. А. Саранцева]. – Воронеж: Центр.-Чернозем. кн. изд-во, 1968. – 229 с. Повести / под ред. Э. Меньшиковой. – Усмань, 2006. – 252 с. – (Зов малой родины).

Крупным произведением является роман «Золото». Как в этом произведении, так и во многих других художественные образы не вымышлены, а взяты писателем из реальной жизни, поэтому запечатлены им ярко и талантливо. Написанное Л. Н. Завадовским - большой вклад в российскую литературу, писатель предстает перед нами как мастер художественного слова.

Л. Н. Завадовский, живя в Усмани, отражал родной край в своих произведениях. Возьмем повесть «В зеленых кварталах». Характерным моментом повести, подтверждающим описание усманских мест, служит детальная зарисовка писателем дома лесничего, стоявшего неподалеку от ручья на большой поляне в песковатской дубраве. Дом этот не сохранился, но у некоторых усманцев имеются его фотографии. Возьмем рассказ «Соседи». В нем автор повествует о налете мамонтовцев на Усмань осенью 1919 года. Рассказ «Никитино счастье» . Герой рассказа- «самый обыкновенный мужик-середняк». Рассказ основан на реальных событиях.

Как известно, Завадовский любил охотиться.Возможно, бродя с ружьем по Усманскому лесу, он бывал на сохранившемся до сих пор знаменитом Беляевском городище, с которым связана легенда о Кудеяре. А может быть, услышал рассказ о разбойнике из уст какого-нибудь жителя Студенок.

Оценивая в целом произведения Завадовского, в которых он отразил усманский край,можно сказать, что они позволяет нам лучше узнать и полюбить прекрасную природу родных мест, узнать о событиях, которые здесь происходили.В этом заключается значение литературного творчества нашего знатного земляка для усманцев.

Он был оклеветан, осужден и в 1938 году расстрелян. В 1958 году посмертно реабилитирован.

Родился Леонид Николаевич 9 апреля 1888 года в семье писца в села Преображенское, ныне Тамбовской области. Учился в Тамбовской гимназии, увлекался русской литературой и рисованием. В период I русской революции он включился в революционную деятельность. В 1905 году был арестован. Освобожден по амнистии, но остался под полицейским надзором. «В 1906 году, — писал Л. Н. Завадовский в краткой автобиографии, — опять арестован и после двухлетнего следствия осужден на 5 лет и 4 месяца на каторжные работы. В 1913 году этапом вывезен в Восточную Сибирь. На реке Лене, как поселенец, был батраком на мельнице, косцом у крестьян, кузнецом, плотником, огородником, охотником, рисовал картины, делал кошевки — легкие санки. По возвращении из ссылки Губпродкомом командирован в г. Усмань Тамбовской губернии, где живу до сего дня. Из Губпродкома перешел в школьные работники по ИЗО (работал учителем рисования в средней школе № 2)».

Л. Н. Завадовский был делегатом I Съезда советских писателей от Воронежской организации. В начале 30-х годов он активно участвует в литературной жизни Воронежа, несколько лет является членом редколлегии местного журнала «Подъем».

Крупным произведением является роман «Золото». Как в этом произведении, так и во многих других художественные образы не вымышлены, а взяты писателем из реальной жизни, поэтому запечатлены им ярко и талантливо. Написанное Л. Н. Завадовским — большой вклад в российскую литературу, писатель предстает перед нами как мастер художественного слова.

Л. Н. Завадовский, живя в Усмани, отражал родной край в своих произведениях. Возьмем повесть «В зеленых кварталах». Лаконично, тонко и лирично передана прелесть Песковатского лесного массива. Тут и могучие тенистые дубы, и дрожащие от легкого ветерка осины, и высокие зеленые пахучие сосны... Издали, со стороны города, писал автор, «лес голубел заманчивой туманной стеной, словно за раскаленными полянами колыхалось синее море... Зеленые сосны дремали в тени, лес убегал вправо и влево, словно отрезанный по линейке». И еще: «Тенистые дубы скрывали знойное небо, в черных тенях, зажженная пробившимися лучами, горела зеленым огнем листва». Невольно приходит на ум Дальняя Песковатка (там когда-то Завадовский рисовал этюды) при чтении следующего места повести: «Сначала сгоряча цельным лесом, потом по едва заметной тропинке, Леня вышел на небольшую полянку. Совсем близко слышалось кудахтанье кур и пение петуха. Пролез через гущу и очутился возле плетня. Это была лесная деревенька в несколько дворов».

Характерным моментом повести, подтверждающим описание усманских мест, служит детальная зарисовка писателем дома лесничего, стоявшего неподалеку от ручья на большой поляне в песковатской дубраве. «Приветливо выбежал на дорогу белый решетчатый палисадник, из-за зеленых сочных куп сверкнули окна двухэтажного дома.

С фасада дом лесничего был украшен стройными елями по обе стороны широкой террасы, вверху, словно на ветвях, висел узорчатый балкон...» Дом этот не сохранился, но у некоторых усманцев имеются его фотографии.

Героиня повести Марфа, бывшая деревенская женщина, вступила в партию, работала на махорочной фабрике. При встрече с Алексеем в городе она с гордостью говорит: «Фабриченская теперь, на фабрике, аль не чуешь — табаком от одежды воняет».

Возьмем рассказ «Соседи». В нем автор повествует о налете мамонтовцев на Усмань осенью 1919 года. Факт такой действительно имел место. По мелким штрихам мы узнаем Усмань — «уездный русский городок» с его громадной площадью, многочисленными складами, пожарной каланчой и тюрьмой при въезде в город с северной стороны. Завадовский одну из улиц так и называет — Советской (это название она сохранила и в настоящее время). Перед читателем встает картина разгрома налетчиками лавок, магазинов, учреждений, на фоне которой разворачивается сюжет рассказа, повествующего о спасении одной еврейской семьи соседом садовником Савелием Трифоновичем.

Как известно, мамонтовцы пробыли в Усмани недолго, потом направились в сторону Воронежа. Вот как описывает этот момент Завадовский: «С высокого берега от моста видно было, как по зеленым лугам и золотым полям, блестя стальной чешуей, уползала извилистая змея, поднимая раздувшимся брюхом желтую пыль. Голова уже присосалась к синему лесу, и раздвоенный гремучий хвост волочился еще в городе». В строчках мы узнаем Девицкий мост, дорогу на село Новоуглянку, ну а «синий лес» — это тот, что выступом своим выходит к селу Девица.

Рассказ «Никитино счастье». Герой рассказа — «самый обыкновенный мужик-середняк». За два года I Мировой и Гражданской войн прожил и лошадь, и корову, и овец. Жил впроголодь. Но случайно у встречного мужика купил за 5 пудов ржи больную лошадь, выходил ее и стал лучше жить. Но нашелся хозяин лошади и потребовал ее вернуть. Так что недолгим было Никитино счастье.

То, что описано в рассказе, реально. Дело было в Новоуглянке. Автор сохранил подлинное имя крестьянина, с которым приключилась беда. Жена писателя Варвара Сергеевна Завадовская лично знала этого Никиту, который, по ее рассказам, был высокого роста, темно-русый, жил на окраине села. Правдив в рассказе и эпизод с приемным сыном Никиты — Митькой, прототип которого работал печником и погиб в годы Великой Отечественной войны.

Рассказ «Сказка». В ткань этого произведения Завадовский искусно вплел один из вариантов бытующих в наших краях старых легенд о разбойнике Кудеяре. Престарелый крестьянин Листрат говорит: «Он разбойник агромадный был, Кудеяр. Тут на Лебяжьем он хоронился от государственных людей. Окромя негде было прислонить голову. Сад выходил, вырастил этот самый. Оградой огородил крепкой. Чугунные ворота поставил. Который человек добрый запутляется в трущобе и на остров выйдет — ничего, гуляй на здоровье... А который человек не с добром зашел — сад себя не оказывает. Водой заливается: озеро и озеро, боле ничего. Утки дикие. Гуси-лебеди плавают, щекочут в траве, в тинке, пташки разные обнаковенно прыгают по кустам. Трущоба, значит, агромадная. Известно, у него и беглые, которые спасались, и всякие обиженные люди. Разбойник, а праведный человек.

Золото по сей день лежит на дне нетронутое».

Как известно, Завадовский любил охотиться. Возможно, бродя с ружьем по Усманскому лесу, он бывал на сохранившемся до сих пор знаменитом Беляевском городище, с которым связана легенда о Кудеяре. А может быть, услышал рассказ о разбойнике из уст какого-нибудь жителя Студенок.

Рассказ «День жизни» в какой-то мере автобиографичен. Ведь в нем Завадовский описал своего четырехлетнего сынишку Димку, с его детским забавным лепетом, даже не меняя имени.

Оценивая в целом произведения Завадовского, в которых он отразил Усманский край, можно сказать, что они позволяют нам лучше узнать и полюбить прекрасную природу родных мест, узнать о событиях, которые здесь происходили. В этом заключается значение литературного творчества нашего знатного земляка для усманцев.

Вернемся еще раз к дому Завадовского. Из калитки дорожка ведет в большой двор. В глубине усадьбы — плодовый сад. В 20-х годах сюда в гости приезжали московские и воронежские собратья по перу, в том числе Алексей Силыч Новиков-Прибой, Николай Алексеевич Задонский и другие. За чайным столом, радушно накрытым гостеприимной хозяйкой Варварой Сергеевной, шли жаркие споры. До поздней ночи писатели говорили о встречах в Москве, об охоте в лесу и на другие темы.

В мае 1972 года у этого памятного для усманцев дома собрались учащиеся городских школ, учителя, горожане по случаю открытия мемориальной доски. Учитель истории средней школы № 2 краевед Дмитрий Комяков, глубоко изучивший жизнь и творчество писателя, сказал: «Наш земляк Леонид Николаевич Завадовский был широко известным писателем. Литературное наследие его невелико: роман, несколько повестей и десятка два рассказов. Они зовут к утверждению разумного и прекрасного в человеке. Писателя Леонида Николаевича Завадовского знали, знают и любят миллионы читателей нашей страны. Его роман «Золото» выдержал пять изданий. Острота конфликта, тонкий психологический анализ душевного состояния героев — характерные черты писательской манеры Завадовского («Новая жизнь», 19 мая 1972 г.)

На митинге также выступал бывший главный редактор газеты «Новая жизнь» Николай Андреев. Он рассказал собравшимся о близкой дружбе и встречах с Завадовским, отметил также, что творчество писателя-земляка высоко ценил лауреат Государственной премии А. С. Новиков-Прибой. Однажды в письме к писателю-библиографу Н. А. Рубакину Новиков-Прибой так написал о Завадовском: «Ему есть о чем рассказать. Насколько я знаю его, он, как писатель, года через два-три вырастет в крупную величину». Анализируя литературную деятельность Л. Н. Завадовского, можно смело утверждать, что слова Новикова-Прибоя полностью оправдались.

Жизнь Л. Н. Завадовского закончилась трагически. Он был оклеветан, осужден и в 1938 году расстрелян. В 1958 году посмертно реабилитирован.

В Усманском краеведческом музее Леониду Николаевичу посвящен целый зал.