Ваше императорское величество правительством приняты все зависящие. Речевой этикет в российской империи

"…чтобы со стороны коммерц-коллегии приняты были меры, дабы пенька, от российских портов ни под каким видом и ни через какую нацию не была отпускаема и переводима в Англию, а потому и должно принять предосторожность, чтобы комиссии, даваемые от англичан по сей части купечеству и конторам других наций, не имели никакого действия; российскому же купечеству объявить, что ежели таковой перевод, под каким бы то предлогом ни было, открыт будет, то все количество сего товара будет описано и конфисковано в казну без всякого им платежа".

"по существующей между сими державами теснейшей связи, не на Пруссию сие обращается, но есть общая мера, принятая правительством, к пресечению вывоза товаров в Англию", причем это запрещение "распространяется повсеместно на все Балтийские и прочие порты к единственному пресечению видов, англичанами принятых".

Глава 1

Я не слышу, я совершенно ничего не слышу, только хруст и звон падающих осколков раздавленного в руке бокала. Кровь мешается с цимлянским и пятнает манжет.

Ваше Императорское Величество… Ваше Величество, Вам дурно? - голос пробивается сквозь гул в ушах и звучит откуда-то издалека. Незнакомый? Знакомый и равнодушный. - Лекаря сюда скорей!

Не нужно врачей, Александр.

Это я сказал? Наверное. Но почему все замолчали и смотрят удивлённо? Ну да, сам же запретил употребление слова "врач". Запретил? Зачем?

С Вами точно всё в порядке? - в глубине глаз сидящего за противоположной стороной стола читается надежда на отрицательный ответ. - Пётр Алексеевич говорил…

Вздор! - перебиваю его, и мой vis-a-vis замолкает. - Немецкий колбасник не может иметь мнение, противоречащее императорскому.

Изумление Александра сменяется потрясением, слишком молод, чтобы научиться скрывать чувства. Он, кстати, кто? Да, здесь ещё один есть… застыл с вилкой, поднесённой к открытому рту. Мухи же залетят, дурачок! Это сыновья - неожиданно приходит понимание. Мои? Нет, Пушкина… От невинной шутки вспыхивает внезапная злость, и нестерпимо захотелось найти товарища Пушкина, да и сослать в Сибирь, предварительно подвергнув смертной казни через расстреляние. Но разве у императора могут быть товарищи?

Поди прочь! - лакей в смешном напудренном парике, быстро и бесшумно убирающий осколки разбитого бокала, отпрянул в испуге. - Совсем уйди!

Молчаливый поклон, и он исчезает, пятясь задом и мелко семеня обтянутыми в белые чулки ногами. Что ещё за маскарад? Или машкерад?

Ваше Императорское Величество! - младший (Константин, всплывает знание) уже справился с растерянностью. - Разве граф Пален может быть колбасником?

Фон дер Пален, - поправляю сына. - И эти фашистские сволочи все одним миром мазаны. Ещё Эренбург говорил - сколько раз встретишь немца, столько и убей!

Господи Боже, что за ахинею я несу? Кто такой Эренбург? Почему нужно убить чуть ли не половину собственных генералов? Ответа нет, и в повисшем молчании слышен бой барабанов и звуки флейт за окном. И кровь капает с сжатой в кулак руки. Кап… кап… на скатерть, на посуду с затейливыми вензелями, на широкую ленту Андрея Первозванного. Зачем при параде и орденах?

Верно, при параде. А как иначе прикажете принимать присягу? Хотя да, можно и иначе - неровный, мечущийся от малейшего движения огонь коптилки, сделанной из расплющенной гильзы, тени на бревенчатых стенах землянки, заученный наизусть текст под аккомпанемент далёких взрывов, подпись химическим карандашом в придвинутом политруком журнале. Тоже присяга - образца весны сорок второго года на Невской Дубровке.

Подождите… вспомнил! Это же сны? Те самые сны, что вижу постоянно? Аж полегчало. Значит, меня сегодня опять убьют, и я вернусь, и Мишка Варзин снова начнёт приставать с расспросами. А что тут расскажешь? И не видел ничего толком - весь день командовал марширующими под музыку солдатиками, потом принимал присягу у сыновей Павла Первого, сейчас вот ужинаем втроём. Одному нельзя никак, сыпанут отравы и…

Вот опять! Это не мои мысли. И дети… нет, дети мои. Александр, Константин, Николай, Михаил… дочери ещё есть. Вот настрогал! Да, я помню и знаю! Эти старшие - сидят не шелохнувшись, боятся спугнуть царственную мысль. Откуда, кстати, мысли? Раньше в снах не мог изменить ничего, даже слова повторялись одни и те же.

Ваше Императорское Величество?

Ничего-ничего, сидите, это я презабавнейший анекдот вспомнил. Из Плутарха, - с трудом сдерживаю рвущийся наружу смех.

Как не смеяться - представляю лица учёных историков из будущего, если бы они смогли прочитать, что Павел Первый вечером перед своей смертью обозвал графа Палена фашистом и колбасником. Жаль не смогут. Хорошая шутка, Мишке расскажу, оценит.

И всё же позвольте…

Не позволю! - грозный окрик, вырвавшийся сам собою, казалось отбросил Александра. Приборы звякнули, на скатерти появился ярко-алый отпечаток ладони. - Сидеть, сказал!

Эх, хорошо быть самодуром! Кабы не упорно ползущие слухи о моей скорбности на голову, так и совсем прекрасно. И вообще… никакая помещичья сволочь не смеет указывать коммунисту, что ему можно делать, а что нельзя. Тем более если этот коммунист на должности императора. Дождётесь! Коли уж так получается изменять сны - хлопну дверью напоследок. Тем более с настоящим Павлом не по-человечески выходит - я-то проснусь, а ему оставаться. Недолго оставаться, пока не задушат. Не брошу товарища в беде.

Всё, свободны оба! - их высочества с готовностью подскакивают, срывая салфетки. - Но завтра поутру извольте явиться для серьёзной беседы.

К. Победоносцев
Письма к Александру III
ОГЛАВЛЕНИЕ
1881 ГОД
1882 ГОД
1883 ГОД
1884 ГОД
1885 ГОД
1886 ГОД
1887 ГОД
1888 ГОД
1889 ГОД
1890 ГОД
1891 ГОД
1892 ГОД
1893 ГОД
1894 ГОД
ПРИЛОЖЕНИЕ
1881 ГОД
1
Бог велел нам переживать нынешний страшный день. Точно кара Божия обрушилась на несчастную Россию. Хотелось бы скрыть свое лицо, уйти под землю, чтобы не видеть, не чувствовать, не испытывать. Боже, помилуй нас.
Но для Вас этот день еще страшнее, и, думая об Вас в эти минуты, что кровав порог, через который Богу угодно провести Вас в новую судьбу Вашу, вся душа моя трепещет за Вас страхом неизвестного грядущего по Вас и по России, страхом великого несказанного бремени, которое на Вас положено. Любя Вас, как человека, хотелось бы, как человека, спасти Вас от тяготы в привольную жизнь; но нет на то силы человеческой, ибо так благоволил Бог.
Его была святая воля, чтобы Вы для этой цели родились на свет и чтобы брат Ваш возлюбленный, отходя к Нему, указал Вам на земле свое место.
Народ верит в эту волю Божию,- и по Его велению возносит надежду свою на Вас и на крепкую власть, Богом врученную Вам. Да благословит Вас Бог. Да ободрит Вас молитва народная, а вера народная да даст Вам силу и разум править крепкою рукою и твердой волей.
Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы ее повели твердою рукою, чтобы правящая власть видела ясно и знала твердо, чего она хочет, и чего не хочет и не допустит никак. Все будут ждать в волнении, в чем ваша воля обозначится. Многие захотят завладеть ею и направлять ее.
Ваше Величество, позвольте мне сказать Вам в нынешний день. Первые дни Вашего царствования будут особенно знаменательны и требуют особой обдуманности и осмотрительности.
Я не могу успокоиться от страшного потрясения. Не могу отогнать от себя гнетущей меня заботы о Вас и о Вашей безопасности. Простите, что в эти скорбные часы прихожу к Вам со своим словом: ради Бога в эти первые дни царствования, которые будут иметь для Вас решительное значение, не упускайте ни одного случая заявлять свою личную решительную волю, прямо от Вас исходящую, чтобы все слышали и знали: "Я так хочу", или "я не хочу этого".
Никакая предосторожность не лишняя в эти минуты. Не я один тревожусь: эту тревогу разделяют все простые русские люди. Сегодня было уже у меня несколько простых людей, которые все говорят со страхом и ужасом о Мраморном Дворце. Мысль эта вкоренилась в народ.
_________________________
Заседание 21 марта у В. В. имело результатом покуда лишь сближение между лицами, на первый раз и это хорошо; я радуюсь, что со мною говорят без принуждения те, которые до сих пор избегали меня. С того дня я еще не видел никого из министров. Жду с нетерпением, когда мы соберемся для общего совещания. В. кн. Владимир Александрович заметил, что все бывшее доныне разногласие происходит лишь от недоразумений, но я боюсь, что эти недоразумения глубже, чем кажется, и должны обнаружиться всякий раз, когда придется не говорить только речи, а приступать к действиям и к распоряжениям. Нетрудно рассуждать, причем для избежания разногласий сглаживаются фразы, резкие оттенки взглядов и мнений; но когда надобно приступать к действию решительному, тут обнаруживается рознь и сила действия парализуется.
В публике ходили на прошлой неделе и продолжаются до сих пор самые странные слухи и ожидания по случаю этого совещания. Многие были уверены, что 15, потом 17, 18 числа произойдет и объявится нечто необычное. Поднялись опять толки о представительстве - авось-либо теперь они затихнут. Но смущение не успокоится, я убежден в том, покуда правительство не заявит себя такими действиями, которые ни в ком не оставляли бы сомнения или раздвоенной мысли.
Смею думать, Ваше Императорское Величество, что для успокоения умов в настоящую минуту необходимо было бы от имени Вашего обратиться к народу с заявлением твердым, не допускающим никакого двоемыслия. Это ободрило бы всех благонамеренных прямых людей. Первый манифест был слишком краток и неопределенен. Я попробую, если угодно будет, придумать соответственную редакцию и представить на Ваше усмотрение.
Вместе с тем продолжаю думать, что Вашему Величеству необходимо появиться в Петербурге. Постоянное, безвыездное пребывание Ваше в Гатчине возбуждает в народе множество слухов самых невероятных, но тем не менее принимаемых на веру. Нынче из народа уже спрашивали, правда ли, что Государя нет уже на свете и что это скрывают. Распространение, усиление таких слухов может быть очень опасно в России, и люди злонамеренные, их ныне так много, пользуются ими, чтобы смущать народ. Много таких в России все они ждут в волнении и страхе, в чем выскажется, куда направится настоящее правительство.
(Без даты)
2
Ваше Императорское Величество. Простите ради Бога, что так часто тревожу Вас и беспокою.
Сегодня пущена в ход мысль, которая приводит меня в ужас. Люди так развратились в мыслях, что иные считают возможным избавление осужденных преступников от смертной казни. Уже распространяется между русскими людьми страх, что могут представить Вашему Величеству извращенные мысли и убедить Вас к помилованию преступников. Слух этот дошел до старика гр. Строгонова, который приехал ко мне сегодня в волнении.
Может ли это случиться? Нет, нет, и тысячу раз нет - этого быть не может, чтобы Вы перед лицом всего народа русского, в такую минуту простили убийц отца Вашего, русского Государя, за кровь которого вся земля (кроме немногих, ослабевших умом и сердцем) требует мщения и громко ропщет, что оно замедляется.
Если бы это могло случиться, верьте мне, Государь, это будет принято за грех великий, и поколеблет сердца всех Ваших подданных. Я русский человек, живу посреди русских и знаю, что чувствует народ и чего требует. В эту минуту все жаждут возмездия. Тот из этих злодеев, кто избежит смерти, будет тотчас же строить новые ковы. Ради Бога, Ваше Величество,- да не проникнет в сердце Вам голос лести и мечтательности.
верноподданный
Константин Победоносцев
30 марта 1881 г. Петербург
3
По случаю нынешних ужасных событий святейший синод положил издать ко всему народу пастырское послание. Это будет соответствовать действительной потребности, отовсюду заявленной. Подобные примеры бывали в случаях гораздо менее важных, например, после истории Петрашевского в 1848 году.
Определение синода пропущено мною сегодня и на днях подлежит исполнению.
Копию с предполагаемого послания имею честь представить при сем Вашему Императорскому Величеству.
Перед Пасхою представляют обыкновенно на Высочайшее воззрение предположения о наградах по духовному ведомству. Если Вашему Императорскому Величеству благоугодно сохранить тот же порядок, то буду ожидать приказания, когда явиться с сим докладом в Гатчину.
Константин Победоносцев
2 апреля 1881 года
Петербург
4
Теперь простые люди преисполнены заботы о безопасности Вашего Императорского Величества: у многих эта забота непрестанная, не дающая покоя. Благочестивые прибегают к молитвам, или ищут оградить Вас почитаемою иконой или другой домашней святыней. Невозможно отвергать эти порывы горячего усердия.
Вчера пришел ко мне совсем простой человек, почтенный старик старожил города Томска, купец Хранов, приехавший сюда на время. У них сначала в лесу близ Томска, потом в самом Томске, в саду у Хранова, проживал в молитве пустынник неизвестного происхождения лет 25, и скончался в 1864 году, уже 90 лет от роду. Местные жители, особливо же сам Хранов, чтили его при жизни, как святого, и еще более чтят по смерти. Уверяют, что он предсказывал будущее и что многие получают исцеление на его могиле. Старик Хранов, по поводу покушений на жизнь Государя Императора, посылал Его Величеству портрет этого старца и разные известия о его предупреждениях и предсказаниях.
Теперь он привез с собой из Томска шапочку этого старца, которую хранил благоговейно в своем семействе и которой приписывает чудодейственную силу, рассказывая, что два раза, когда он брал ее с собой в путь, он чудесно спасался от разбойников.
Я не желал смутить веру этого доброго человека и не решился отказать ему: взял от него эту шапочку с обещанием представить ее Вашему Императорскому Величеству, вместе с портретом старца.
Константин Победоносцев
11 июля 1881 г. Ораниенбаум
5
Ваше Императорское Величество.
Опять должен просить у Вас прощения в своей назойливости, ибо возвращаюсь к тому же предмету, о котором писал уже и беспокоил Вас.
Я уже смел писать Вашему Величеству о предмете, который почитаю важным - о приеме Скобелева. Теперь в городе говорят, что Скобелев был огорчен и сконфужен тем, что Вы не выказали желания знать подробности о действиях его отряда и об экспедиции, на которую обращено было всеобщее внимание и которая была последним, главным военным делом, совершенным в минувшее царствование. Об этом теперь говорят, и на эту тему поют все недовольные последними переменами. Я слышал об этом от людей серьезных, от старика Строгонова, который очень озабочен этим. Сегодня гр. Игнатьев сказывал мне, что Д. А. Милютин говорил об этом впечатлении Скобелева с некоторым злорадством.
Я считаю этот предмет настолько важным, что рискую навлечь на себя неудовольствие Вашего Величества, возвращаясь к нему.
Смею повторить снова, что Вашему Величеству необходимо привлечь к себе Скобелева сердечно. Время таково, что требует крайней осторожности в приемах. Бог знает, каких событий мы можем еще быть свидетелями, и когда мы дождемся спокойствия и уверенности. Не надобно обманывать себя: судьба назначила Вашему Величеству проходить бурное, очень бурное время, и самые большие опасности и затруднения еще впереди. Теперь время критическое для Вас лично: теперь, или никогда,- привлечете Вы к себе и на свою сторону лучшие силы в России, людей способных не только говорить, но самое главное - способных действовать в решительные минуты. Люди до того измельчали, характеры до того выветрились, фраза до того овладела всем, что уверяю честью, глядишь около себя и не знаешь на ком остановиться. Тем драгоценнее теперь человек, который показал, что имеет волю и разум, и умеет действовать: ах, этих людей так немного! Обстоятельства слагаются к несчастию нашему так, как не бывало еще в России - предвижу скорбную возможность такого состояния, в котором одни будут за Вас, другие против Вас. Тогда, если на стороне Вашего Величества будут люди, хотя и преданные, но неспособные и нерешительные, а на той стороне будут деятели,- тогда может быть горе великое и для Вас, и для России. Необходимо действовать так, чтобы подобная случайность оказалась невозможной. Вот, теперь, будто бы, некоторые, нерасположенные к Вашему Величеству и считающие себя обиженными, шепчут Скобелеву: "Посмотри, ведь мы говорили, что он не ценит прежних заслуг и достоинств". Надобно сделать так, чтобы это лукавое слово оказалось ложью, и не только к Скобелеву, но и ко всем, кто заявил себя действительным умением вести дело и подвигами в минувшую войну. Если к некоторым из этих людей Ваше Величество имеете нерасположение, ради Бога, погасите его в себе. Вы с 1-го марта принадлежите, со всеми своими впечатлениями и вкусами, не себе, но России и своему великому служению. Нерасположение может происходить от впечатлений, впечатления могли быть навеяны толками, рассказами, анекдотом, иногда легкомысленным и преувеличенным. Пускай Скобелев, как говорят, человек безнравственный. Вспомните, Ваше Величество, много ли в истории великих деятелей, полководцев, которых можно было бы назвать нравственными людьми - а ими двигались и решались события. Можно быть лично и безнравственным человеком, но в то же время быть носителем великой нравственной силы, и иметь громадное нравственное влияние на массу. Скобелев, опять скажу, стал великой силой и приобрел на массу громадное нравственное влияние; то есть, люди ему верят и за ним следуют. Это ужасно важно, и теперь важнее, чем когда-нибудь.
У всякого человека свое самолюбие и оно тем законнее в человеке, чем очевиднее для всех дело, им совершенное. Если бы дело шло лишь о мелком тщеславии,- не стоило бы и говорить. Но Скобелев вправе ожидать, что все интересуются делом, которое он сделал, и что им прежде и более всех интересуется русский Государь. Итак, если правда, что Ваше Величество не выказали в кратком разговоре с ним интереса этому делу, желание знать подробности его, положение отряда, последствия экспедиции и т. п. Скобелев мог вынестъ из этого приема горькое чувство.
Позвольте, Ваше Величество, на минуту заглянуть в душевное Ваше расположение. Могу себе представить, что Вам было неловко, несвободно, неспокойно со Скобелевым, и что Вы старались сократить свидание. Мне понятно это чувство неловкости, соединенное с нерасположением видеть человека, и происходящая от него неуверенность. Опасаюсь, что подобное чувство может и во многих случаях стеснять. Ваше Величество в приеме некоторых людей. Когда к Вам являются простые люди, они всегда выходят утешенные и осчастливленные вниманием Вашим и расспросами. Это происходит оттого, что с простыми людьми Вы, по натуре своей чувствуете себя непринужденно, а когда чувствуете в душе принужденность, тяготитесь положением и отношением к человеку.
Но смею думать, Ваше Величество, что теперь, когда Вы Государь русский,- нет и не может быть человека, с которым Вы не чувствовали бы себя свободно, ибо в лице Вашем - передо всеми и перед каждым стоит сама Россия, вся земля с верховной властью. Есть ли хоть один, которым Вы не могли бы с первого раза, с первого слова овладеть нравственно? Ваше Величество, Вы не знаете всей своей силы. Ради Бога узнайте ее, поймите ее, уверуйте в нее тогда все для Вас будет ясно, тогда всякое личное впечатление прежнего времени перестанет нагонять тень на Ваши отношения к людям. Когда подходит к Вам человек, подумайте, что тут не он и Вы, а он и Россия, тогда будет Вам ясно, как отнестись к человеку и что сказать ему, а Ваше всякое слово будет со властью и силой.
(Без даты)
1882 ГОД
6
Здесь в гостиных рассказывают, что Государыня Императрица изволит принимать г-жу Адан, приехавшую сюда из Парижа.
Без сомнения Вашему Императорскому Величеству известно, что г-жа Адан есть политическая авантюристка и состоит в числе главных агентов республиканской крайней партии, в связи с планами и расчетами Гамбетты; говорят, что она была и любовницей его. Она издательница журнала "La Nouvelle Revue", служащего органом партии. В связи с приездом ее в Россию появились в берлинских полуофициальных газетах статьи о том, будто она едет сюда для тайных политических переговоров, имеющих целью сближение Франции с Россией и со здешними политическими партиями.
К. Победоносцев
6 января 1882 г.
Петербург
8 [ 1 ]
...долгом почитаю представить Вашему Императорскому Величеству No газеты "Новое Время", который иным путем может быть и не дошел до Вас.
Благоволите обратить внимание на перепечатанную здесь прокламацию и на рассуждения об ней. Это - дело Дружины и гр. Шувалова.
Эта прокламация разбрасывалась в учебных заведениях и на женских курсах. Дети приносили ее домой родителям с недоумением.
А после газетной статьи весь Петербург говорит об этом, смею сказать, безумном и гнусном деле. Ни для кого не тайна, кто его виновники, и на к воих - на деньги Дружины. Одного такого флигель-адъютанта я сам знаю.
Ходят слухи, один другого нелепее. Не говорю уже о том, что вплетают в это дело и мое имя; я знаю, что вначале некоторые члены Дружины имели бесстыдство заманивать в нее людей моим именем. Это для меня не важно. Важно то, что в этом поистине жалком и постыдном деле - произносится имя Вашего Величества. Вот чего не может перенесть ни одна честная русская душа, а дела Дружины огласились уже ныне по всей России.
Вашего Императорского Величества
Верноподданный
Константин Победоносцев
12 ноября 1882 г.
1883 ГОД
9
Редакция манифеста, присланная от Вашего Императорского Величества, не показалась мне удовлетворительною. Она списана (как изволите усмотреть из прилагаемой книги) с подобного же манифеста 17 апреля 1856 года, и это довольно неудобно. Мне кажется, для приличия следует разнообразить редакцию. Притом нынешняя редакция, с некоторыми изменениями, представляется мне слабее прежней. Я предпочел составить новую, которую и представляю на благоусмотрение Вашего Величества.
В ту пору можно было указать на Парижский мир, как на явный признак того, что "возвращено России прежнее спокойствие", то есть вернулось мирное состояние после бедственной войны. Теперь нельзя указать на такой признак, и потому мне весьма не нравится фраза: "Ныне, когда всеблагий промысл возвращает России прежнее спокойствие" (как будто оно было во внутреннем состоянии в последние годы минувшего царствования).
Я думаю, что гораздо приличнее вовсе не упоминать об этом, а прямо перейти к мысли о том, что настало уже время и пр. А перед этим сказано вообще - об успокоении возмущенного народного чувства. Точно так же и формулу молитвы я признал нужным изменить. Вначале поставлена у меня фраза: "во время смуты". Если б это слово смута показалось слишком резким,- его можно выпустить, оставив только слова "в минуту страшного потрясения".
Константин Победоносцев
14 января 1883
Еще одно примечание. В конце у меня поставлено: попечение о благе народа, а не народов, как сказано было в прежней и в печатной редакции. И в 1856 году это слово: народов - казалось странным. Замечали, что австрийский император может говорить о своих народах, а у нас народ один и власть единая.
10
С сердечною благодарностью возвращаю Вашему Величеству письма В. А. Жуковского. Поистине это была простая, чистая и ясная душа, - и вся она сказывается в письме от 30 августа 1843 года.
Когда читаешь это письмо, невольно обращаешься мыслию к той эпохе, когда оно было писано -40 лет тому назад. Это было самое ясное и блестящее время царствования Императора Николая. Многое вокруг поэта было просто и ясно; просты и ясны казались и те задачи жизни, которые с тех пор усложнились и запутались невообразимо. Есть времена, когда дорога впереди стелется широкой стезею, и видно куда идти. Есть другие времена, когда впереди туман, вокруг болота. То время и нынешнее - какая разница,- точно мир вокруг нас переменился. Невольно приходит мысль: эта простая душа, эта ясная мысль - как выразилась бы у Жуковского, если б он писал не в 1843 году, а хоть двадцать лет спустя?
И Богу не угодно было, чтоб он дожил до того времени, когда его державный воспитанник стал Императором и вступил в дело. Кажется, для покойного Государя и для всей России было бы неоценимым благом присутствие - только присутствие - человека с такою душою, с прямым и ясным взглядом русского человека на дела и на людей. С Жуковским,- и может быть с ним только одним,- покойный Государь в состоянии был бы говорить прямо, без малейшей тени, и принял бы слово от него с полным доверием. Жуковский ясным чутьем своим понял бы все, что было фальшивого во многих мерах, которые представлялись Государю в эпоху реформ, и указал бы прямо на опасность, грозившую тем основным началам правления, которые он так просто и ясно излагал в письме своем. И когда вспомнишь, какие люди в ту пору - в средине 60-х годов - решали судьбу этих реформ, пожалеешь, человеческим рассуждением, что Жуковского не было. Но видно так Богу было угодно, чтоб не было ни его, ни ему подобных.
Константин Победоносцев
1 февраля 1883
11
Снова осмеливаюсь явиться просителем к Вашему Императорскому Величеству - выпрашивать пособие доброму делу.
Вы изволите припомнить, как несколько лет тому назад я докладывал Вам о Сергее Рачинском, почтенном человеке, который, оставив профессорство в Московском университете, уехал на житье в свое имение, в самой отдаленной лесной глуши Бельского уезда Смоленской губернии, и живет там безвыездно вот уже более 14 лет, работая с утра до ночи для пользы народной. Он вдохнул совсем новую жизнь в целое поколение крестьян, сидевших во тьме кромешной, стал поистине благодетелем целой местности, основал и ведет, с помощью 4 священников, 5 народных школ, которые представляют теперь образец для всей земли. Это человек замечательный. Все, что у него есть, и все средства своего имения он отдает до копейки на это дело, ограничив свои потребности до последней степени. Между тем дело разрастается у него под руками, и он уже вынужден сокращать его за недостатком средств.
Кроме школ он устроил у себя специальную больницу для сифилиса, который, как известно, составляет у нас в иных местностях язву населения по деревням, передаваясь наследственно от одного поколения другому. Эта больница чрезвычайно полезна; но, к сожалению, и она должна закрыться.
"Увы!- писал мне Рачинский в декабре прошлого года,- эта затея слишком дорогая, чтоб я мог надеяться получить откуда-либо средства: на ее дальнейшую поддержку. Ее годовой бюджет - 600 рублей (фельдшер - 300, содержание больных -200, прислуга, медикаменты, освещение - около 100 руб. Отопление дает брат). Но мало того,- временное помещение никуда негодно; нужна постройка, которая обойдется рублей в 1.500. В больнице 4 кровати, занятые постоянно, лечилось в течение 9 месяцев у меня 21 человек; дома около 90. Дело несомненно полезное,- сифилис, кроме случаев исключительных, излечим наверное (фельдшер отличный, шесть раз в год приезжает врач). Но это дело я не могу продолжать иначе, как в долг. Это безумие, на которое я решился - и теперь сам не знаю, как быть".
А на днях он пишет: "Тяжкое, но необходимое дело - привесть в порядок мой бюджет... Закрытие больницы последует в мае (зимою рука не поднимается - так много больных) ".
Простите, Ваше Величество, что утруждаю Вас чтением всего вышеписанного. Мысль моя такова: покуда жив еще человек, умеющий вести такое доброе для народа дело и полагающий в него свою душу,- стоит поддержать его. Вы мне дозволили просить, и я решаюсь на сей раз. Не благоволите ли, для поддержания этой больницы, пожаловать 2.000 рублей, из коих 1.500 пойдет на строение, а 500 на содержание в течение года? Этот дар Вашего Величества ободрит и оживит радостью всех трудящихся в этом деле.
Долгом почитаю прибавить, что сам Рачинский и в мысли не имеет чего-либо просить, ожидать или надеяться от щедрот Вашего Величества.
Константин Победоносцев
9 февраля 1883
12
Простите, Ваше Императорское Величество, что я осмеливаюсь еще раз беспокоить Вас письмом по тому же делу. И теперь, как в тот раз, имею в виду одну только цель - благо Вашего Императорского Величества и достоинство власти в трудное время. Продолжаю почитать это дело делом великой важности, именно в виду коронации и существующего народного настроения.
Сейчас я виделся с графом Толстым, которому Вы изволили отослать письмо мое. Я узнал, что по делу о театрах граф Воронцов представлял Вашему Величеству доклад, получивший утверждение.
Графу Воронцову я не усомнился бы сказать, что ему не следовало поступать так, не посовещавшись в столь важном деле с другими лицами, кроме чинов театрального управления. Оказывается, что, желая заручиться согласием другого министерства, он имел три месяца тому назад по этому же предмету объяснение с гр. Толстым и получил от гр. Толстого такой ответ, что нельзя разрешить русские оперные спектакли в пост, так как это противно объявленному уже Высочайшему повелению 1881 года.
Не взирая на то, гр. Воронцов решился войти с докладом к Вашему Величеству непосредственно.
Смысл Высочайшего повеления ясен, и нынешнее разрешение составляет отмену его. Так оно и будет принято в народе. Можно объяснять сколько угодно, что опера есть соединение живых картин с музыкой. Это может быть понятно петербургскому обществу, но в России не поймут этого, но очень хорошо помнят, что в прежнее время, до Высочайшего повеления, испрошенного гр. Адлербергом, никакие оперы не разрешались к представлению. На основании той же логики ничто не мешает разрешить и балет: тут нет даже разговора, а о танцах прямо не сказано в тексте закона.
Графу Толстому приходило на мысль,-не следует ли теперь поместить в "Правительств. Вестнике" заметку с объяснением, что опера есть будто бы не драматическое представление, а соединение живой картины с музыкой. Но я отклонил его от этой мысли: такое объявление от лица правительства никого не успокоило бы, а только усилило бы тяжкое впечатление.
Ваше Величество! Я уже в последний [раз] беспокою Вас этими строками по настоящему делу. Но долг моего звания и моей сердечной заботы велит мне сказать еще раз: впечатление будет тяжкое. Оно было бы менее тяжко, если б разрешение последовало после, через год или через несколько лет. Но теперь... теперь люди в первое время откажутся верить. Притом коронация готовится в Москве, а из Москвы вышло главное ходатайство о закрытии театров в пост, и в Москве разрешение спектаклей отозвалось всего чувствительнее. Необходимо поберечь народное чувство в религиозном его элементе именно теперь, когда оно так настроено перед коронацией. Так жених бережет перед браком стыдливое чувство невесты...
Немало найдется людей, которые будут говорить, что это пустые капризы со стороны синода, что это поповский фанатизм, и т. под. Синод ничего и не знает о настоящем случае, и дело не в нем, а в народном чувстве, которое ни за что не поймет, как могут быть спектакли в те дни, когда ежедневно в церкви читается: "Господи, владыко живота моего"... Не поймут также простые люди, как могло вдруг измениться царское слово, встреченное всем народом с такою радостью в дни траура и плача.

Победоносцев К Письма к Александру III

К Победоносцев

К. Победоносцев

Письма к Александру III

ПРИЛОЖЕНИЕ

Бог велел нам переживать нынешний страшный день. Точно кара Божия обрушилась на несчастную Россию. Хотелось бы скрыть свое лицо, уйти под землю, чтобы не видеть, не чувствовать, не испытывать. Боже, помилуй нас.

Но для Вас этот день еще страшнее, и, думая об Вас в эти минуты, что кровав порог, через который Богу угодно провести Вас в новую судьбу Вашу, вся душа моя трепещет за Вас страхом неизвестного грядущего по Вас и по России, страхом великого несказанного бремени, которое на Вас положено. Любя Вас, как человека, хотелось бы, как человека, спасти Вас от тяготы в привольную жизнь; но нет на то силы человеческой, ибо так благоволил Бог.

Его была святая воля, чтобы Вы для этой цели родились на свет и чтобы брат Ваш возлюбленный, отходя к Нему, указал Вам на земле свое место.

Народ верит в эту волю Божию,- и по Его велению возносит надежду свою на Вас и на крепкую власть, Богом врученную Вам. Да благословит Вас Бог. Да ободрит Вас молитва народная, а вера народная да даст Вам силу и разум править крепкою рукою и твердой волей.

Вам достается Россия смятенная, расшатанная, сбитая с толку, жаждущая, чтобы ее повели твердою рукою, чтобы правящая власть видела ясно и знала твердо, чего она хочет, и чего не хочет и не допустит никак. Все будут ждать в волнении, в чем ваша воля обозначится. Многие захотят завладеть ею и направлять ее.

Ваше Величество, позвольте мне сказать Вам в нынешний день. Первые дни Вашего царствования будут особенно знаменательны и требуют особой обдуманности и осмотрительности.

Я не могу успокоиться от страшного потрясения. Не могу отогнать от себя гнетущей меня заботы о Вас и о Вашей безопасности. Простите, что в эти скорбные часы прихожу к Вам со своим словом: ради Бога в эти первые дни царствования, которые будут иметь для Вас решительное значение, не упускайте ни одного случая заявлять свою личную решительную волю, прямо от Вас исходящую, чтобы все слышали и знали: "Я так хочу", или "я не хочу этого".

Никакая предосторожность не лишняя в эти минуты. Не я один тревожусь: эту тревогу разделяют все простые русские люди. Сегодня было уже у меня несколько простых людей, которые все говорят со страхом и ужасом о Мраморном Дворце. Мысль эта вкоренилась в народ.

_________________________

Заседание 21 марта у В. В. имело результатом покуда лишь сближение между лицами, на первый раз и это хорошо; я радуюсь, что со мною говорят без принуждения те, которые до сих пор избегали меня. С того дня я еще не видел никого из министров. Жду с нетерпением, когда мы соберемся для общего совещания. В. кн. Владимир Александрович заметил, что все бывшее доныне разногласие происходит лишь от недоразумений, но я боюсь, что эти недоразумения глубже, чем кажется, и должны обнаружиться всякий раз, когда придется не говорить только речи, а приступать к действиям и к распоряжениям. Нетрудно рассуждать, причем для избежания разногласий сглаживаются фразы, резкие оттенки взглядов и мнений; но когда надобно приступать к действию решительному, тут обнаруживается рознь и сила действия парализуется.

В публике ходили на прошлой неделе и продолжаются до сих пор самые странные слухи и ожидания по случаю этого совещания. Многие были уверены, что 15, потом 17, 18 числа произойдет и объявится нечто необычное. Поднялись опять толки о представительстве - авось-либо теперь они затихнут. Но смущение не успокоится, я убежден в том, покуда правительство не заявит себя такими действиями, которые ни в ком не оставляли бы сомнения или раздвоенной мысли.

Смею думать, Ваше Императорское Величество, что для успокоения умов в настоящую минуту необходимо было бы от имени Вашего обратиться к народу с заявлением твердым, не допускающим никакого двоемыслия. Это ободрило бы всех благонамеренных прямых людей. Первый манифест был слишком краток и неопределенен. Я попробую, если угодно будет, придумать соответственную редакцию и представить на Ваше усмотрение.

Вместе с тем продолжаю думать, что Вашему Величеству необходимо появиться в Петербурге. Постоянное, безвыездное пребывание Ваше в Гатчине возбуждает в народе множество слухов самых невероятных, но тем не менее принимаемых на веру. Нынче из народа уже спрашивали, правда ли, что Государя нет уже на свете и что это скрывают. Распространение, усиление таких слухов может быть очень опасно в России, и люди злонамеренные, их ныне так много, пользуются ими, чтобы смущать народ. Много таких в России все они ждут в волнении и страхе, в чем выскажется, куда направится настоящее правительство.

(Без даты)

Ваше Императорское Величество. Простите ради Бога, что так часто тревожу Вас и беспокою.

Сегодня пущена в ход мысль, которая приводит меня в ужас. Люди так развратились в мыслях, что иные считают возможным избавление осужденных преступников от смертной казни. Уже распространяется между русскими людьми страх, что могут представить Вашему Величеству извращенные мысли и убедить Вас к помилованию преступников. Слух этот дошел до старика гр. Строгонова, который приехал ко мне сегодня в волнении.

Может ли это случиться? Нет, нет, и тысячу раз нет - этого быть не может, чтобы Вы перед лицом всего народа русского, в такую минуту простили убийц отца Вашего, русского Государя, за кровь которого вся земля (кроме немногих, ослабевших умом и сердцем) требует мщения и громко ропщет, что оно замедляется.

Если бы это могло случиться, верьте мне, Государь, это будет принято за грех великий, и поколеблет сердца всех Ваших подданных. Я русский человек, живу посреди русских и знаю, что чувствует народ и чего требует. В эту минуту все жаждут возмездия. Тот из этих злодеев, кто избежит смерти, будет тотчас же строить новые ковы. Ради Бога, Ваше Величество,- да не проникнет в сердце Вам голос лести и мечтательности.

Вашего Императорского Величества

верноподданный

Константин Победоносцев

По случаю нынешних ужасных событий святейший синод положил издать ко всему народу пастырское послание. Это будет соответствовать действительной потребности, отовсюду заявленной. Подобные примеры бывали в случаях гораздо менее важных, например, после истории Петрашевского в 1848 году.

Определение синода пропущено мною сегодня и на днях подлежит исполнению.

Копию с предполагаемого послания имею честь представить при сем Вашему Императорскому Величеству.

Перед Пасхою представляют обыкновенно на Высочайшее воззрение предположения о наградах по духовному ведомству. Если Вашему Императорскому Величеству благоугодно сохранить тот же порядок, то буду ожидать приказания, когда явиться с сим докладом в Гатчину.

Константин Победоносцев

Петербург

Теперь простые люди преисполнены заботы о безопасности Вашего Императорского Величества: у многих эта забота непрестанная, не дающая покоя. Благочестивые прибегают к молитвам, или ищут оградить Вас почитаемою иконой или другой домашней святыней. Невозможно отвергать эти порывы горячего усердия.

Вчера пришел ко мне совсем простой человек, почтенный старик старожил города Томска, купец Хранов, приехавший сюда на время. У них сначала в лесу близ Томска, потом в самом Томске, в саду у Хранова, проживал в молитве пустынник неизвестного происхождения лет 25, и скончался в 1864 году, уже 90 лет от роду. Местные жители, особливо же сам Хранов, чтили его при жизни, как святого, и еще более чтят по смерти. Уверяют, что он предсказывал будущее и что многие получают исцеление на его могиле. Старик Хранов, по поводу покушений на жизнь Государя Императора, посылал Его Величеству портрет этого старца и разные известия о его предупреждениях и предсказаниях.

Теперь он привез с собой из Томска шапочку этого старца, которую хранил благоговейно в своем семействе и которой приписывает чудодейственную силу, рассказывая, что два раза, когда он брал ее с собой в путь, он чудесно спасался от разбойников.

Я не желал смутить веру этого доброго человека и не решился отказать ему: взял от него эту шапочку с обещанием представить ее Вашему Императорскому Величеству, вместе с портретом старца.

Константин Победоносцев

Ваше Императорское Величество.

Опять должен просить у Вас прощения в своей назойливости, ибо возвращаюсь к тому же предмету, о котором писал уже и беспокоил Вас.

Я уже смел писать Вашему Величеству о предмете, который почитаю важным - о приеме Скобелева. Теперь в городе говорят, что Скобелев был огорчен и сконфужен тем, что Вы не выказали желания знать подробности о действиях его отряда и об экспедиции, на которую обращено было всеобщее внимание и которая была последним, главным военным делом, совершенным в минувшее царствование. Об этом теперь говорят, и на эту тему поют все недовольные последними переменами. Я слышал об этом от людей серьезных, от старика Строгонова, который очень озабочен этим. Сегодня гр. Игнатьев сказывал мне, что Д. А. Милютин говорил об этом впечатлении Скобелева с некоторым злорадством.

Я считаю этот предмет настолько важным, что рискую навлечь на себя неудовольствие Вашего Величества, возвращаясь к нему.

Смею повторить снова, что Вашему Величеству необходимо привлечь к себе Скобелева сердечно. Время таково, что требует крайней осторожности в приемах. ...

Письмо атамана Краснова кайзеру Вильгельму с просьбой о помощи и признании отделения части территории Великого войска Донского от России.

Письмо атамана Краснова императору Германской Империи Вильгельму II.

«Ваше Императорское и Королевское Величество! Податель сего письма, Атаман Зимовой станицы (посланник) Всевеликого Войска Донского при Дворе Вашего Императорского Величества и его товарищи, уполномочены мною, Донским Атаманом, приветствовать Ваше Императорское Величество, могущественного монарха великой Германии и передать нижеследующее:

Два месяца борьбы доблестных Донских казаков, которую они ведут за свободу своей родины с таким мужеством, с каким в недавнее время вели против англичан родственные германскому народу буры, увенчались на всех фронтах нашего государства полной победой и ныне земля Веевеликого Войска Донского на девять десятых освобождена от диких красногвардейских банд.

Государственный порядок внутри страны окреп, и установилась полная законность. Благодаря дружеской помощи войск Вашего Императорского Величества, создалась тишина на юге войска, и мною приготовлен корпус казаков для поддерживания порядка внутри страны и воспрепятствования натиску врагов извне. Молодому государственному организму, каковым в настоящее время является Донское войско, трудно существовать одному и поэтому оно заключило тесный союз с главами Астраханского и Кубанского войск, полковником князем Тундутовым и полковником Филимоновым, с тем, чтобы по очищению земли Астраханского войска и Кубанской области от большевиков, составить прочное государственное образование на началах федерации из Веевеликого Войска Донского, Астраханского войска с калмыками Ставропольской губернии, Кубанского войска, а впоследствии по мере освобождения—и Терского войска, а также народов Северного Кавказа. Согласие всех этих держав имеется.

И вновь образуемое государство в полном согласии со Всевеликим Войском Донским решило не допускать до того, чтобы земли его стали ареной кровавых столкновений и обязались держать полный нейтралитет.
Атаман Зимовой станицы нашей при дворе Вашего Императорского Величества уполномочен мною просить Ваше Императорское Величество признать права Всевеликого Войска Донского на самостоятельное существование, а по мере освобождения последних Кубанского, Астраханского и Терского войск и Северного Кавказа, право на самостоятельное существование и всей федерации под именем Доно-Кавказского союза.
Просить признать Ваше Императорское Величество границы Всевеликого Войска Донского в прежних географических и этнографических его размерах, помочь разрешению спора между Украиной и Войском Донским из-за Таганрога и его округа в пользу Войска Донского, которое владеет Таганрогским Округом более пятисот лет и для которого Таганрогский округ является частью Тмутаракани, от которой и стало Войско Донское.

Просить Ваше Величество содействовать к присоединению к Войску по стратегическим соображениям городов Камышина и Царицына Саратовской губернии и города Воронежа и станции Лиски и Поворино и провести границу Войска Донского^, как это указано на карте, имеющейся в Зимовой станице.
росить Ваше Величество оказать давление на советские власти Москвы и заставить их своим приказом очистить пределы Всевеликого Войска Донского и других держав, имеющих войти в Доно-Кавказский союз, от разбойничьих отрядов красной гвардии и дать возможность восстановить нормальные, мирные отношения между Москвой и Войском Донским. Все убытки населения Войска Донского, торговли и промышленности, происшедшие от нашествия большевиков, должны быть возмещены Советской Россией. Просить Ваше Императорское Величество помочь молодому нашему государству орудиями, ружьями, боевыми припасами и инженерным имуществом, и если признаете это выгодным, устроить в пределах Войска Донского орудийный, ружейный, снарядный и патронный заводы.

Всевеликое Войско Донское и прочие государства Доно- Кавказского союза не забудут дружеской услуги германского народа, с которым казаки бились плечем к плечу еще во время тридцатилетней войны, когда Донские полки находились в рядах армии Валленштейна, а в 1807 и в 1813 годах Донские казаки со своим атаманом графом Платовым боролись за свободу Германии. И теперь почти з1/* года кровавой войны на полях Пруссии, Галиции, Буковины и Польши казаки и германцы взаимно научились уважать храбрость и стойкость своих войск и ныне, протянув друг другу руки, как два благородных бойца, борются вместе за свободу родного Дона.

Всевеликое Войско Донское обязуется за услугу Вашего Императорского Величества соблюдать полный нейтралитет во время мировой борьбы народов и не допускать на свою территорию враждебные германскому народу вооруженные силы, на что дали свое согласие и Атаман Астраханского войска кн. Тундутов и Кубанское правительство, а по присоединении и остальные части Доно-Кавказского союза.

Всевеликое Войско Донское предоставляет Германской Империи права преимущественного вывоза избытков за удовлетворением местных потребностей хлеба, зерном и мукой, кожевенных товаров и сырья, шерсти, рыбных товаров, растительных и животных жиров и масла и изделий из них, табачных товаров и изделий, скота и лошадей, вина виноградного и других продуктов садоводства и земледелия, взамен чего Германская Империя доставит сельскохозяйственные машины, химические продукты и дубильные экстракты, оборудование экспедиции заготовления государственных бумаг с соответствующим запасом материалов, оборудование суконных, хлопчато-бумажных, кожевенных, химических, сахарных и других заводов и электротехнические принадлежности.

Кроме того, правительство Всевеликого Войска Донского предоставит Германской промышленности особые льготы по помещению капиталов в Донские предприятия промышленные и торговые, в частности по устройству и эксплоатации новых водных и иных путей. Тесный договор сулит взаимные выгоды, и дружба, спаянная кровью, пролитой на общих полях сражений воинственными народами германцев и казаков, станет могучей силой для борьбы со всеми нашими врагами.

К Вашему Императорскому Величеству обращается с этим письмом не дипломат и тонкий знаток международного права, но солдат, привыкший в честном бою уважать силу Германского оружия, а поэтому прошу простить прямоту моего тона, чуждую всяких ухищрений и прошу верить в искренность моих чувств.

Уважающий Вас, Донской Атаман, генерал-майор Краснов».

ИЗ ПИСЕМ К. П. ПОБЕДОНОСЦЕВА АЛЕКСАНДРУ III

…Простите, Ваше Величество, что не могу утерпеть и в эти скорбные часы подхожу к Вам с своим словом: ради Бога, в эти первые дни царствования, которые будут иметь для Вас решительное значение, не упускайте случая заявлять свою решительную волю, прямо от Вас исходящую, чтобы все слышали и знали: «Я так хочу, или я не хочу и не допущу».

Гнетет меня забота о Вашей безопасности. Никакая предосторожность не лишняя в эти минуты. Не я один тревожусь: эту тревогу разделяют все простые русские люди. Сегодня было у меня несколько простых людей, которые все говорят со страхом и ужасом о Мраморном дворце. Мысль эта вкоренилась в народе.

Смею еще напомнить Вашему Величеству о Баранове. Это человек, преданный Вам, - я знаю, - и умеющий действовать, когда нужно. Его ждут сюда из Ковно послезавтра.

Измучила меня тревога. Сам не смею явиться к Вам, чтоб не беспокоить, ибо Вы стали на великую высоту. Не знаю ничего, - кого Вы видите, с кем Вы говорите, кого слушаете и какое решение у Вас на мысли. О, как бы я успокоился, когда бы знал, что решение Ваше принято и воля Вашего Величества определилась.

И я решаюсь опять писать, потому что час страшный и время не терпит. Или теперь спасать Россию и себя, или никогда.

Если будут Вам петь прежние песни сирены о том, что надо успокоиться, надо продолжать в либеральном направлении, надобно уступить так называемому общественному мнению, о, ради Бога, не верьте, Ваше Величество, не слушайте. Это будет гибель, гибель России и Ваша: это ясно для меня, как день. Безопасность Ваша этим не оградится, а еще уменьшится. Безумные злодеи, погубившие родителя Вашего, не удовлетворятся никакой уступкой и только рассвирепеют. Их можно унять, злое семя можно вырвать только борьбой с ними на живот и на смерть, железом и кровью. Хотя бы погибнуть в борьбе, лишь бы победить. Победить не трудно: до сих пор все хотели избегать борьбы и обманывали покойного Государя, Вас, самих себя, всех и все на свете, потому что то были не люди разума, силы и сердца, а дряблые евнухи и фокусники.

Нет, Ваше Величество: один только и есть верный, прямой путь - встать на ноги и начать, не засыпая ни на минуту, борьбу, самую святую, какая только бывала в России. Весь народ ждет Вашего властного на это решения, и, как только почует державную волю, все поднимется, все оживится, и в воздухе посвежеет.

Народ возбужден, озлоблен; и если, еще продлится неизвестность, можно ожидать бунтов и кровавой расправы.

Последняя история с подкопом приводит в ярость еще больше народное чувство. Не усмотрели, не открыли; ходили осматривать и не нашли ничего. Народ одно только и видит здесь - измену, - другого слова нет. И ни за что не поймут, чтоб можно было теперь оставить прежних людей на местах.

И нельзя их оставить, Ваше Величество. Простите мне мою правду. Не оставляйте графа Лорис-Меликова. Я не верю ему. Он фокусник и может еще играть в двойную игру. Если Вы отдадите себя в руки ему, он приведет Вас и Россию к погибели. Он умел только проводить либеральные проекты и вел игру внутренней интриги. Но в смысле государственном он сам не знает, чего хочет, - что я сам ему высказывал неоднократно. И он не патриот русский. Берегитесь, ради Бога, Ваше Величество, чтоб он не завладел Вашей волей, и не упускайте времени.

А если не он, то кто же! Ваше Величество, - я их всех вижу и знаю, каких грошей они стоят. Изо всех имен смею назвать Вам разве гр. Николая Павл. Игнатьева. Он имеет еще здоровые инстинкты и русскую душу, и имя его пользуется доброй славой у здоровой части русского населения - между простыми людьми. Возьмите его на первый раз, но кого-нибудь верного надобно взять немедленно.

Петербург надобно было с первого же дня объявить на военном положении: в Берлине после покушения тотчас сделали это и умели распорядиться немедленно.

Это - проклятое место. Вашему Величеству следует тотчас после погребения выехать отсюда в чистое место, хотя бы в Москву, - и то лучше, а это место бросить покуда, пока его еще очистят решительно. Пусть здесь остается новое Ваше правительство, которое тоже надобно чистить сверху донизу. Здесь, в Петербурге, люди найдутся авось. Завтра придет сюда Баранов; еще раз смею сказать, что этот человек может оказать Вашему Величеству великую службу, и я имею над ним нравственную власть.

Новую политику надобно заявить немедленно и решительно. Надобно покончить разом, именно теперь, все разговоры о свободе печати, о своеволии сходок, о представительном собрании. Все это ложь пустых и дряблых людей, и ее надобно отбросить ради правды народной и блага народного.

Сабуров не может быть долее терпим на месте: это совсем тупой человек, и тупость его наделала много бед, и с каждым днем больше делает. В приискании ему преемника было бы не так много затруднений. Из называемых кандидатов всех серьезнее барон Николаи: но в ожидании прочного назначения есть возможность немедленно поручить управление Делянову, которого знает все ведомство очень близко и человек здравого духа.

Ваше Величество. Простите меня за откровенную речь. Но я не могу молчать, - долг мой говорить вам; если не ошибаюсь, Вам никогда не было неудобно слушать меня. Вы, конечно, чувствовали, при всех моих недостатках, что я при Вас ничего не искал себе, и всякое слово мое было искреннее. Бог меня так поставил, что я мог говорить Вам близко, но верьте, счастлив бы я был, когда бы не выезжал никогда из Москвы и из своего маленького домика в узком переулке.

Страх берет меня, когда думаю, что Вы одиноки и не на кого Вам опереться. Ради Бога, если бы Вы пожелали ближе поговорить о том, что я пишу, прикажите мне явиться, - я каждый час и каждую минуту на службе Вашей. Сам собою я теперь не вправе явиться к Вам. Позовите к себе старика С. Гр. Строганова: он человек правды, старый слуга Ваших предков, свидетель и деятель великих исторических событий. Он на краю гроба, но голова его свежа и сердце его русское. Нет другого человека в России, с кем было бы благоприятнее Вам иметь совет в эту страшную минуту. Сегодня он приезжал ко мне, взволнованный, расстроенный, исполненный тревожной заботы об Вас и об России.

Боже, Боже! Спаси нас!

Но мы люди божии и должны действовать. Судьбы России на земле - в руках Вашего Величества. Благослови Боже Вам сказать слово правды и воли, и вокруг Вас соберется полк истинно русских, здоровых людей вести борьбу на жизнь и на смерть за благо, за всю будущность России.

Вашего Императорского Величества верноподданный

Ваше Императорское Величество.

С каждым днем больше убеждаюсь в основательности того, что писал вам 6 марта, и вновь горячо прошу вникнуть в тогдашние слова мои.

Именно в эти дни нет предосторожности излишней для Вас. Ради Бога, примите во внимание нижеследующее:

1. Когда собираетесь ко сну, извольте запирать за собою двери - не только в спальне, по и во всех следующих комнатах, вплоть до выходной. Доверенный человек должен внимательно смотреть за замками и наблюдать, чтобы внутренние задвижки у створчатых дверей были задвинуты.

2. Непременно наблюдать каждый вечер, перед сном, целы ли проводники звонков. Их легко можно подрезать.

3. Наблюдать каждый вечер, осматривая под мебелью, все ли в порядке.

4. Один из Ваших адъютантов должен бы был ночевать вблизи от Вас, в этих же комнатах.

5. Все ли надежны люди, состоящие при Вашем Величестве? Если бы кто-нибудь был хоть немного сомнителен, можно найти предлог удалить его.

Дней через десять, через пятнадцать многое может разъясниться; но до тех пор, ради Бога, будьте осторожны на каждую минуту.

Бог да хранит Вас со всем Вашим домом. Много простых душ за Вас молятся.

Вашего Императорского Величества верноподданный

Печатается по: Письма Победоносцева к Александру III. Т. 1. М., 1925, с. 315–319.

Из книги Поход Александра автора Арриан Квинт Эппий Флавий

Отношение Арриана к Александру Арриан в Александре видит исключительно выдающегося политического и военного деятеля. Его как специалиста привлекают описания приготовлений Александра к осадам, проведение осад, боевые порядки войск и использование различного вида

Из книги Морозные узоры: Стихотворения и письма автора Садовской Борис Александрович

АЛЕКСАНДРУ БЛОКУ В груди поэта мертвый камень И в жилах синий лед застыл, Но вдохновение, как пламень, Над ним взвивает ярость крыл. Еще ровесником Икара Ты полюбил священный зной, В тиши полуденного жара Почуяв крылья за спиной. Они взвились над бездной синей И понесли

Из книги 1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II автора Кельнер Виктор Ефимович

ИСПОЛНИТЕЛЬНЫЙ КОМИТЕТ ИМПЕРАТОРУ АЛЕКСАНДРУ III Ваше Величество! Вполне понимая то тягостное настроение, которое Вы испытываете в настоящую минуту, Исполнительный комитет не считает, однако, себя вправе поддаваться чувству естественной деликатности, требующей, может

Из книги Моя жизнь с отцом Александром автора Шмеман Иулиания Сергеевна

ПИСЬМО Н. И. КИБАЛЬЧИЧА К АЛЕКСАНДРУ III Ваше Императорское Величество!Не как человек партии, прибегающий ради партийных интересов к преувеличениям и неправде, а как человек, искренно желающий блага родине, искренно ищущий мирного выхода из теперешнего невозможного

Из книги О чём поют воды Салгира автора Кнорринг Ирина Николаевна

Вернемся к Александру Вскоре после того, как я сдала экзамены на последний бакалавриат, мы переехали из Гранвиля обратно в Кламар. Мне исполнилось семнадцать, и через два дня после дня рождения я встретила Александра. И дальше мы шли по жизни вместе: учились, развивались,

Из книги Красные фонари автора Гафт Валентин Иосифович

Александру Блоку 1. «Когда в вещании зарниц…» Когда в вещании зарниц Предвижу я печаль и муки, - В знакомом шелесте страниц Ловлю я трепетные звуки. В них я ищу тоски моей Беззвучный взгляд и холод зыбкий, И в чёрном бархате ночей Любимый образ без улыбки. И в вечный

Из книги Истории давние и недавние автора Арнольд Владимир Игоревич

Александру Сидельникову Как хорошо с тобой в вагоне Поговорить, посочинять. В купе я словно царь на троне - Что я могу еще сказать. С тобой как с королем в поездке - Летать спокойно, ездить, плыть. Все, что ни сделаешь, - все с блеском С тобой приятно есть и пить… Все

Из книги Вспомнить, нельзя забыть автора Колосова Марианна

Топология поверхностей по Александру Македонскому Александр Македонский, согласно Арриану, претендовал на ряд географических открытий. Вот некоторые из них.1. Открытие истока Нила: это река Инд (по которой Александр спустился до океана, с возвращением вдоль берега

Из книги Угрешская лира. Выпуск 2 автора Егорова Елена Николаевна

АЛЕКСАНДРУ ПОКРОВСКОМУ Из беды святая сила вынесла, Выручила правда из беды. Жизнь не терпит путанного вымысла, Заметает ложные следы… Все пугали вьюгой да сугробами: «Нынче правят миром зло и ложь, Встретишься в дороге с меднолобыми И в бою неравном

Из книги Пугачёвочка. Концерт в четырёх частях автора Стефанович Александр Борисович

Поэтический венок Александру Пушкину Ярослав Смеляков Стихи, написанные в псковской гостинице С тех самых пор, как был допущен в ряды словесности самой, я всё мечтал к тебе, как Пущин, приехать утром и зимой. И по дороге возле Пскова, - чтоб всё, как было, повторить,

Из книги Дневник Елены Булгаковой автора Булгакова Елена Сергеевна

Екатерина Ушакова – Александру Пушкину Отрывки из ненаписанного письма 26 мая 1828 года …О тебе всё думала, глаз и не сомкнула. Ночь прохладой дунула - свечи мне задула… Вот и утро раннее. Спит беспечно Лиза. Я ловлю лобзание ласкового бриза. . . . . . . . . . Жарко

Из книги Неизвестный Кропоткин автора Маркин Вячеслав Алексеевич

Из книги автора

Из книги автора

Из писем к Александру Сергеевичу Нюренбергу. Эти письма к брату Е. С. писала на машинке, густо, через один интервал, с обеих сторон листа. Для себя (и нас) оставила вторые экземпляры машинописи.13 февраля 1961 г.После лыж - генеральная «Блокады», после этого - актерский клуб,

Из книги автора

Из писем к брату Александру Кама, 3 августа 1862 г.Что, брат, сказать про то, каковой показалось мне Сибирь? Обманула! Ведь с детства учат нас про сибирскую тайгу, про тундры, про степи, и мы при слове степи рисуем себе Сахару с ее песками. А тут выходит совсем наоборот. До Тюмени

Из книги автора

Из писем брату Александру Благовещенск, июнь 1864 г.Только что я приехал сюда, как получил твое письмо, пересланное мне из Иркутска. Надеюсь, что и между моими не будет большого промежутка.1 июня я был уже в Айгуне, это китайский город на Амуре, в 30 верстах от Благовещенска.