Что такое самурайская смерть. Самураи - торжественный обряд самоубийства —2

Харакири или сэппуку (букв. «вспарывание живота») - ритуальное самоубийство методом вспарывания живота, принятое среди самурайского сословия средневековой Японии.

Принятая в среде самураев, эта форма самоубийства совершалась либо по приговору, как наказание, либо добровольно (в тех случаях, когда была затронута честь воина, в знак верности своему даймё и в иных подобных случаях).Совершая сэппуку, самураи демонстрировали своё мужество перед лицом боли и смерти и чистоту своих помыслов перед богами и людьми.

В случае, когда сэппуку должны были совершить лица, которым не доверяли, или которые были слишком опасны, или не хотели совершать самоубийство, ритуальный кинжал (кусунгобу) заменялся на веер. Совершающий сэппуку касался веером своего живота, и в этот момент кайсякунин (помощник) обезглавливал его.

Следует отметить, что проникающие ранения брюшной полости - самые болезненные по сравнению с подобными же ранениями других частей тела. Женщины из самурайских родов могли перерезать себе горло, или наносили удар в сердце.

«Сэппуку» и «харакири» пишутся одними и теми же двумя иероглифами. Разница в том, что «сэппуку» пишется 切腹 (сначала идёт иероглиф «резать» а потом «живот», при прочтении используются «онные», китайско-японские чтения), а «харакири» наоборот - 腹切り (первый иероглиф - «живот», используются «кунные», японские чтения). Часто указывают, что «харакири» несёт некоторый бытовой и уничижительный оттенок: если «сэппуку» подразумевает совершённое по всем правилам ритуальное самоубийство, то «харакири» переводится скорее как «вспороть себе живот мечом». В действительности, 切腹 («сэппуку»), «онное» прочтение, используется только в официальной речи, в разговорной же речи японцы используют «харакири», соответственно, не вкладывая в это какого-либо уничижительного смысла. Таким образом, «харакири» - это разговорный, а «сэппуку» - письменный термин, и они обозначают одно и то же действие.

В древности сэппуку не было распространено в Японии; чаще встречались другие способы самоубийства - самосожжение и повешение. Первое сэпукку было совершено даймё из рода Минамото в войне между Минамото и Тайра, в 1156 году, при Хэгэн. Минамото но-Тамэтомо, побеждённый в этой короткой, но жестокой войне, разрезал себе живот, чтобы избежать позора плена. Сэппуку быстро прививается среди военного сословия и становится почётным для самурая способом свести счёты с жизнью.

Сэппуку состояло в том, что самоубийца прорезал живот поперёк, от левого бока до правого или, по другому способу, прорезал его дважды: сначала горизонтально от левого бока к правому, а потом вертикально от диафрагмы до пупка. Впоследствии, когда сэппуку распространилось и стало применяться в качестве привилегированной смертной казни, для него был выработан особый сложный ритуал, один из важных моментов которого состоял в том, что помощник (кайсяку) невольного самоубийцы, обычно его лучший друг, одним взмахом меча отрубал ему в нужный момент голову, так что сэппуку по смыслу сводилось к ритуальному обезглавливанию. Обезглавливание производилось тогда, когда тело самоубийцы начинало клониться вперёд. Самурай стоически терпел мучения, показывая силу своего духа (хара), и как только тело качнётся - взмах меча обрывал его жизнь.

Между обезглавливанием по сэппуку и обыкновенным обезглавливанием установилась юридическая разница, и для привилегированных лиц, начиная с самураев, смертная казнь заменялась в виде снисхождения смертью через сэппуку, то есть смертной же казнью, но только в виде ритуального обезглавливания. Такая смертная казнь полагалась за проступки, не позорящие самурайской этики, поэтому она не считалась позорной, и в этом было её отличие от обыкновенной смертной казни. Такова была идеология, но в какой мере она осуществлялась на практике, сказать трудно. Фактом остаётся только то, что сэппуку в виде казни применялось только к привилегированному сословию самураев и так далее, но никоим образом не к классам населения, считавшимся ниже самураев.

Это официальное применение сэппуку относится к более позднему времени, а именно к токугавскому периоду сёгуната, но независимо от него этот способ самоубийства в частном его применении получил очень широкое распространение во всей массе населения, почти став манией, и поводами для сэппуку стали служить самые ничтожные причины. После реставрации Мэйдзи с началом организации государственного строя по европейскому образцу и начавшимся под давлением новых идей изменением всего вообще уклада жизни, официальное применение сэппуку в конце концов было отменено, а вместе с тем и частное его применение стало выводиться, но не исчезло. Показательно, что дипломат Тосиакира Кавадзи (известен тем, что им был подписан с японской стороны Симодский трактат) после реставрации Мэйдзи покончил с собой из верности сёгуну, но в знак своей приверженности прогрессу не стал делать «старорежимное» сэппуку, а застрелился из револьвера.

Случаи сэппуку нередко встречались и в XX веке (например, самоубийство японского писателя Юкио Мисимы в 1970 году), и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, создавая по отношению к некоторым применившим сэппуку лицам более видного положения ореол славы и величия.

Существует точка зрения, согласно которой сэппуку усиленно насаждалось религиозными догматами буддизма, его концепцией бренности бытия и непостоянством всего земного. В философии дзэн-буддизма центром жизнедеятельности человека и местоположением его души считалось не сердце или голова, а живот, занимающий как бы срединное положение по отношению ко всему телу и способствующий более уравновешенному и гармоничному развитию человека. В связи с этим возникла масса выражений, описывающих разные душевные состояния человека с использованием слова «живот», по-японски хара [фуку]; например, харадацу - «ходить с поднявшимся животом» - «сердиться», хара китанай - «грязный живот» - «низкие стремления», хара-но курой хито - «человек с чёрным животом» - «человек с чёрной душой», хара-но най хито - «человек без живота» - «бездуховный человек». Считается, что вскрытие живота путём сэппуку осуществляется в целях показать чистоту и незапятнанность своих помыслов и устремлений, открытие своих сокровенных и истинных намерений, как доказательство своей внутренней правоты; другими словами, сэппуку является последним, крайним оправданием себя перед небом и людьми.

Возможно также, что возникновение этого обычая вызвано причинами более утилитарного характера, а именно постоянным наличием при себе орудия самоубийства - меча. Вспарывание живота мечом являлось очень действенным средством, и остаться в живых после такой раны было невозможно. В Европе существовала некоторая аналогия этого ритуала: обычай бросаться на меч в древнем Риме возник не в силу какой-нибудь особой идеологии этого явления, а в силу того, что меч был всегда при себе. Как на Западе, так и на Востоке применение меча как орудия для самоубийства началось именно среди сословия воинов, которые постоянно носили его при себе.

Светлой памяти рыцаря Ордена Святого Иоанна Петра Космолинского

"Мы продемонстрируем вам ценность, более высокую, чем уважение к жизни. Это – не свобода и не демократия. Это – Япония, страна нашей истории и традиции, та Япония, которую мы любим".

Юкио Мисима. "Гэкибун" ("Манифест).

"Я понял, что путь самурая есть смерть".

Ямамото Дзётё. Путь Смерти.

Среди трагических героев последней четверти мрачного ХХ столетия Юкио Мисима (его подлинное имя - Хираока Кимитакэ) занимал совершенно особое положение, ибо он был декадентом. Он рос балованным ребенком, но, повзрослев, открыл в себе садомазохистские склонности, гомоэротическую ориентацию (таких в Японии традиционно именуют "обладателями двух мечей") и, вполне закономерно, проникся любовью к западным авторам-декадентам вроде Томаса Манна. Но, то и дело переодеваясь и меняя маски - киноактера, фотомодели, князя поэтов и политического журналиста, он, тем не менее, следовал своему истинному призванию – неустанно свидетельствовать верность идее Вечной Японии в единственной еще возможной форме: в форме чистого утверждения Вечного через смерть Преходящего.

Мисима не был ни "земным Архангелом" вроде "кэпитанула" румынской "Железной гвардии" Корнелиу Зеля Кодряну, ни аскетическим "козлом отпущения" вроде Рудольфа Гесса, ни "грозным Махакалой" вроде Романа Федоровича фон Унгерн-Штернберга. Он был писателем-декадентом, доказавшим, что даже из этого исходного положения можно подняться до высот подлинного героизма. Познание принципов, лежащих в основе Порядка, Традиции и Патриотизма, обязывает познавшего их к последовательности действий. Трусливые оправдания иных людей, что они, мол, "вылеплены из другого теста, чем герои", лишены всяких оснований. В сборнике "Хагакурё" ("Скрытое в листве"), вершине самурайской философии, записанном Цурамото Тасиро со слов своего учителя Ямамото Дзётё по прозвищу "Дзохо" (который стал буддийским монахом-отшельником после того, как его господин Мицусиги Набесима, уходя из жизни, запретил своему верному слуге покончить с собой), написано черным по белому: "Самурай клана Набесима не нуждается ни в духовности, ни в таланте; попросту говоря – ему достаточно иметь волю к тому, чтобы нести дом своего Государя на своих плечах".

В своем сборнике избранных цитат из "Хагакурё" Юкио Мисима так комментирует этот источник энергии, доступный всякому человеку: "Дзохо указывает на то, что здесь речь идет о великой, первозданной силе, побуждающей человека к совершению подвигов. Если нормальная жизнь ограничивается добродетелью скромности, то на основе ежедневных упражнений идея не может вырасти в деяние, превышающее по силе эти упражнения. Она нуждается в высокой степени уверенности в себе и одновременно в убеждении, что ты сам и один должен нести дом на своих плечах. Как и грекам, Дзохо были хорошо известны чары, блеск и ужас, исходящие от того, что именуют "хюбрис".

(Юкио Мисима. "К этике подвига").

Именно этого "хюбриса" (одно из значений этого слова у древних греков – "олицетворение возвышенного духа") всем нам сегодня не хватает. Всякий человек, вообще еще способный осознать происходящий вокруг нас распад, похоже, полагает, что не он, а кто-то другой должен что-то сделать против этого распада, или, что, пока этот другой ничего не делает, его собственные действия бессмысленны, что нужно сначала собрать под свои знамена 1000, потом 10 000, потом 100 000 единомышленников, и уж тогда.., а пока что не делается ровным счетом ничего.

25 ноября 1970 года Юкио Мисима - первый писатель послевоенного поколения японцев, после долгого перерыва заговоривший о воинской доблести ("бутоку")- в сопровождении всего четырёх спутников - студентов в военной форме бывшей Императорской армии – направился на базу японских Сил самообороны. Охрана беспрепятственно пропустила их внутрь по приказу генерала Маситы Канетоси, доброго приятеля Мисимы и ценителя его литературного таланта. По просьбе генерала Мисима показал ему клинок своего старинного самурайского меча. Когда генерал наклонился, чтобы полюбоваться мечом, один из спутников Мисимы схватил его сзади. Генералу связали руки и затолкали ему в рот кляп. Мисима и его спутники, сняв фуражки, повязали себе головы белыми лентами с красным кругом Восходящего Солнца и чёрной надписью "Отдай все твои семь жизней Императору". Такие повязки надевали перед совершением своего жертвенного японские воины-смертники ("камикадзе"). Взявшие генерала Маситу в заложники спутники Мисимы забаррикадировались в кабинете и отразили атаку штабных офицеров. Затем Мисима вышел на балкон здания штаба. По его требованию под балконом, выходившим на плац-парадную площадку, собрался весь гарнизон, чтобы выслушать его.

Юкио Мисима был не только блестящим публицистом, но и выдающимся оратором. Не раз - с риском для жизни! - выступая перед многотысячной студенческой аудиторией в диспутах с самыми буйными, горластыми и языкастыми представителями левых движений и сил - он всегда выходил из них победителем. Многие из членов учрежденной Мисимой организации "Тате-но-Кай" ("Общество Щита") являлись в прошлом сторонниками идей Маркса, Энгельса, Ленина и Мао-Цзэдуна, которых Мисиме удалось переубедить и "обратить в самурайскую веру". И теперь он выступил с последним в своей жизни "литературным докладом" в форме обращенного к собравшимся внизу солдатам призыва к государственному перевороту во имя восстановления полновластия Императора.

Но на сей раз обстоятельства были против него. Над зданием базы кружили вертолёты с телекорреспондентами и газетными репортёрами на борту. Рокот их моторов заглушал его голос. Мало кому удавалось расслышать его слова. В результате призывы Юкио Мисимы реставрировать власть Императора, отказаться от конституции и совершить в Японии государственный переворот не нашли отклика у большинства его слушателей.

Но он нисколько не смутился этим обстоятельством и подтвердил верность своим принципам высшей формой свидетельства - покончив жизнь самоубийством в традиционной японской форме "сеппуку" (более известной у нас под менее точным названием "харакири") -, вспоров себе живот кинжалом. Верный соратник Мисимы, лейтенант Морита Масакуцу, облегчил предсмертные страдания своего вождя и учителя, обезглавив его самурайским мечом, после чего сам также покончил с собой. Узнав о смерти Юкио Мисимы, добровольно ушел из жизни и его старший друг, наставник и учитель - классик японской литературы, лауреат Нобелевской премии Кавабата Ясунари. По свидетельству очевидцев, многие солдаты после самоубийства открыто высказывали сожаление, что не послушались Мисимы-сэнсэя и не примкнули к нему. Факт, значение которого невозможно переоценить...

"Вернём Японии её истинный облик, и умрём. Или вы хотите сохранить свою жизнь и дать умереть своей душе?" Сердцем истинного, Имперского образа Японии является Император – Тённо. Он есть посредник между Небом и Землей, он есть сердце японского народа. Пусть даже его властные прерогативы ограничены, но он действует самим своим существованием, самим своим бытием, представляя, как человек, людей перед лицом богов, а, как бог - богов перед лицом людей. Именно в силу того, что Тённо не действует, а только присутствует, он нуждается в организациях защитников, мужских союзах, воинских братствах, позволяющих ему полновластно править своей Империей. Такую организацию ("Кадетский корпус") Юкио Мисима основал а 1968 году. Как уже было сказано выше, организация Мисимы называлась "Обществом Щита" и состояла из нескольких десятков (по другим сведениям – пяти сотен) студентов, обмундированных в военную форму (разработанную для них лично Мисимой).

В названии организации, созданной Мисимой, содержался двойной смысл. С одной стороны, оно восходило к овеянной легендами героической фигуре раннего японского Средневековья - доблестного самурая Йоруцу, верно служившего Тённо в VI столетии и прозванного современниками "Щитом Императора" за непоколебимую преданность своему Государю. С другой стороны, название "Общество Шита" звучало по-английски "Шилд Сосайети" ("Shield Society") - то есть, сокращённо, СС (SS).

Юные "СС-овцы" Мисимы приходили военно-спортивную подготовку на учебных полигонах японских Сил самообороны у подножия священной горы Фудзи. Они хранили верность не только и не столько самому Мисиме (игравшему в "Обществе Щита" роль средневекового "сёгуна" - военного диктатора, повелевавшего самураями именем Императора), сколько, через него, самому Тённо!

Этих современных самураев, подобно их древним предшественникам, объединяла не заслуга добродетельной жизни, но возможность добродетельной смерти; а таковой является смерть во имя нации и самое яркое проявление ее – смерть за Тённо. Поэтому смысл и предназначение подобных боевых союзов заключается не в достижении политических целей, а в совместной смерти. Политические последствия – а свои государственно-философские представления, естественно, были и у Юкио Мисимы! – являются не более, чем побочным продуктом чистого действия. Чистое действие есть наивысшая форма приближения к чистой сущности бытия Тённо.

Поскольку в насквозь проникнутом западным духом, демократизированном, упадочническом мире современной Японии подлинных традиций больше не осталось, акт "сеппуку" одновременно являет собой аспект жертвоприношения, которое может и должно повлечь за собой Возвращение, новый Восход Японского Солнца. Этот внутренний Восход Солнца Юкио Мисима пророчески описал в одном из своих последних романов - "Под богом бурь" /1/:

"Исао сделал глубокий вдох, провел левой рукой по животу, потом закрыл глаза, прикоснулся острием сжатого в правой руке кинжала к приложенным к определенному месту живота пальцам левой руки, и нанес удар, вложив в него всю силу правой руки. И в тот момент, когда клинок вонзился в живот, под его веками взошел сияющий красный диск Солнца".

(Юкио Мисима. "Под богом бурь").

За плечами Мисимы была солидная карьера писателя, начатая, в соответствии с духом времени, скандальной книгой с эротической окраской под названием "Признания маски". Он занимался бодибилдингом, любил танцевать с мужчинами и бил свою жену. Нельзя сказать, что все эти действия никак не были связаны с его философией и, в конечном итоге, с избранной им формой смерти – напротив, они явственно отражали его попытки приблизиться к Красоте, Силе и Смерти. Однако земными средствами их можно только показать, но не осуществить. В смерти же самурай может воплотить вечные принципы, если он предварительно пережил внутреннюю трансформацию, разделённую итальянским "консервативным революционером" бароном Юлиусом Эволой на четыре фазы:

1. Сделаться господином внешних впечатлений и инстинктов (мужская аскеза);

2. Добиться подчинения организма собственному авторитету – стойкость (соответствующая военной подготовке в собственном смысле этого слова);

3. Установить контроль над своими страстями и чувствами, правда – в форме внутреннего равновесия (не впадая, однако, при этом в состояние отупения);

4. Отказаться или отрешиться от собственного "Я".

(Барон Юлиус Эвола. "Путь самурая").

Только отказавшись или отрешившись от собственного "Я", только перестав придавать ему какое бы то ни было значение, мы становимся готовыми к геройской смерти в бою или к "сеппуку". Не всякий человек, избавляющийся от своей жизни через самоубийство, обручается со смертью. Бракосочетание со смертью должно быть тщательно подготовлено и являться предметом свободного, осознанного выбора. Только в этом случае мы гарантированы от неудачи, как это явствует из приведенного ниже краткого диалога между студентом-путчистом и лейтенантом, взятого из книги Юкио Мисимы "Под богом бурь":

Восстание "Союза Божественной Бури" окончилось неудачей; Вас это не смущает?

Оно не окончилось неудачей.

Вы в этом уверены? И на чём же основана Ваша уверенность?

На мече, - ответил Исао, не тратя лишних слов.

Лейтенант немного помолчал. Он как бы заранее проговаривал про себя свой следующий вопрос:

Ну, хорошо. Но в таком случае мне хотелось бы знать, каково Ваше самое заветное желание.

Исао тихо, но уверенно сказал: "Перед ликом Солнца... на отвесной скале, на восходе Солнца помолиться на восходящий диск, ...посмотреть вниз, на сияющее море..., а потом, у ног старой, древней сосны... убить себя мечом... Вот моё самое заветное желание".

Здесь конец и Богу нашему слава!

Примечание

/1/ У нас в России этот роман Юкио Мисимы более известен под названием "Несущие кони" или "Мчащиеся кони" (в двух разных переводах).

Когда речь заходит о самурайских традициях, в большинстве случаев главным предметом разговора становится ритуальное убийство со вспарыванием живота - харакири. Есть и другой термин - сэппуку. Этот удивительный обычай настолько поразил европейцев, что слово без изменений вошло во многие языки мира. С какой же целью самураи лишали себя жизни?

Начало традиции

В японском языке слово «харакири» обозначается двумя иероглифами: хара - «низ живота» и кири - «резать, вспарывать». Самим японцам это слово кажется довольно вульгарным, и они предпочитают более благозвучный на их взгляд термин - сэппуку. Сэппуку записывается теми же иероглифами, что и харакири, но в обратном порядке (при этом они читаются по-китайски). В дальнейшем мы будем использовать преимущественно этот термин.

Происхождение ритуала сэппуку до сих пор неясно. Отдельные случаи вспарывания живота встречались у западных соседей Японии - китайцев. Наиболее ранний из дошедших до нашего времени документ, описывающий этот ритуал, относится к началу VIII века. В «Географическом описании провинции Харима» рассказывается, как богиня Оми, преследуя своего мужа, в гневе и ярости разрезала себе мечом живот, после чего бросилась в болото.

Но это у богов. Что же касается людей, то впервые сэппуку совершил разбойник Хакамадарэ Ясусукэ в конце Х века. Будучи окружён в своём жилище самураями и не имея возможности скрыться, Ясусукэ разрезал себе живот. Агония разбойника растянулась на целые сутки. За давностью лет это событие настолько обросло легендами, что сложно установить, где правда, а где вымысел. Поэтому будем считать, что первым самураем, совершившим акт сэппуку, стал Минамото Тамэтомо, чьё ритуальное самоубийство было зафиксировано в исторических документах в 1170 году. Тамэтомо был своеобразным Геркулесом своего времени, а натянуть тетиву на его лук длиною почти три метра не могли совместными усилиями даже пять самураев.

Минамото Тамэтомо. Японская гравюра.

На остров, где силач находился в изгнании, император Госирокава направил самураев дома Тайра. Увидев приближающиеся корабли, Тамэтомо сперва огорчился, что не может причинить им вреда. Но как только корабли приблизились на расстояние выстрела из лука, отважный самурай пустил в один из них стрелу, которая проломила борт судна ниже ватерлинии. Корабль тут же затонул, а вместе с ним и триста воинов, находившихся на борту. После этого удовлетворённый Тамэтомо отправился в свой дом, где вспорол кинжалом свой живот, положив тем самым начало традиции сэппуку.

К этому моменту процесс сэппуку был уже широко распространён в Японии. В «Хоген моногатари», описывающей события 1156 года, упоминается самурай Уно-но Тикахиро, который был захвачен в плен так внезапно, что даже не успел выхватить меч, чтобы вспороть себе живот. Следовательно, этот обычай был уже обыденным для самураев.

Война Гэмпэй

Классическим стандартом для потомков стало сэппуку, совершённое Минамото Ёримасой во время битвы при Удзи 20 июня 1180 года. В сражении, положившем начало войне Гэмпэй между кланами Тайра и Минамото, войска Минамото были разгромлены численно превосходящим противником. Когда результат битвы стал очевидным, военачальник клана Минамото Ёримаса отступил к храму Бёдоин, и пока его сыновья сдерживали наступающего врага, он сложил предсмертные стихи и записал их на боевом веере. После чего приставил кинжал к своему животу и вспорол его круговым движением.

Минамото Ёримаса готовится к сэппуку. Гравюра Утагава Куниёси, 1843–1846 годы.

В это же время впервые зафиксирован акт массового самоубийства. Во время морского сражения при Дан-но-Ура военачальники и самураи клана Тайра, видя поражение своих войск, стали бросаться с кораблей в воду. Любопытно, что первой покончила с собой Токука, вдова Тайра Киёмори, бабушка малолетнего императора Антоку. Когда флагманский корабль Тайра был окружён судами Минамото, Токука взяла в одну руку внука, в другую - священный императорский меч и бросилась за борт. Вслед за ними прыгнула в воду и мать императора. После этого самоубийство на стороне Тайра стало всеобщим. Для верности кто-то надевал на себя второй доспех, кто-то привязывался к якорю, а кто-то прыгал в воду, сжимая шею врага.

Следует обратить внимание на любопытную особенность. В период войны Гэмпэй представители обеих сторон неоднократно совершали самоубийства, но при этом только самураи Минамото вспарывали себе животы. Возможно, эта традиция изначально была характерна для восточных регионов Японии и только в ХІІІ веке распространилась на остальные районы.

Смысл сэппуку

Что же побуждало самураев расстаться с жизнью подобным образом? Как правило, исследователи объясняют это боязнью самурая покрыть себя позором. В чём же мог заключаться позор? Во время многочисленных войн самураи всегда бежали с поля боя после проигранного сражения. Нет ни одного источника, сообщающего, что разбитая армия была полностью уничтожена. Потерпев поражение, самураи готовились к новой битве. Они неоднократно попадали в плен, где их действия для человека с менталитетом европейского средневекового рыцаря выглядели просто недостойно. «Повесть о доме Тайра» пестрит примерами, когда пленные самураи в ответ на благородное поведение взявшего их в плен при первой же возможности убивали его. И это не вызывает у автора «Повести» ни малейшего возмущения: для него очевидно, что счастье просто отвернулось от того или иного героя. Часты были и переходы на сторону противника, и предательство своего господина. Следовательно, всё вышеперечисленное хотя и не являлось славным поступком, но позором не считалось.

Сэппуку. Японская гравюра.

На взгляд автора, главная причина сэппуку просматривается в словах Имаи Канэхиры, вассала и молочного брата Минамото Ёсинаки, с которыми тот обратился к своему господину, когда зимой 1184 года после проигранной битвы при Авадзу они оказались вдвоём в окружении вражеских самураев:

«Какой бы славой ни покрыл себя воин в недавнем иль в отдалённом прошлом, вечный позор станет ему уделом, если он умрёт недостойной смертью! Господин, вы устали. Ваше войско разбито. Враги оттеснят нас друг от друга, и вы падёте от руки ничтожного простого наёмника!»

После этого Канэхира отправил Ёсинаку в ближайшую рощу, а сам, чтобы дать господину время совершить сэппуку, атаковал врагов. То есть самурай совершал сэппуку для того, чтобы никто впоследствии не мог похвастаться его убийством в бою. Однако Ёсинаке не довелось совершить сэппуку. Скача через рисовое поле, он обернулся, чтобы посмотреть, как сражается Канэхира, и в этот момент был сражён стрелой в лицо. Имаи, видя, что его господин мёртв, приставил меч к своему рту и прыгнул на него с лошади.

Сокоцу-си

Дальнейшее развитие традиция сэппуку получила в ходе войны Онин и особенно в период Сэнгоку Дзидай (вторая половина XV – начало XVII века). В это время к вышеназванной причине добавляются искупительное самоубийство (сокоцу-си ), самоубийство как форма протеста (канси ) и самоубийство после смерти господина (дзюнси ).

Сокоцу-си совершается самураем, потерпевшим поражение в бою или допустившим непростительный проступок. Этим актом он как бы смывает с себя позорное пятно. Зачастую такие самоубийства происходили спонтанно при драматических обстоятельствах. Наиболее экстравагантный пример сокоцу-си приводит легенда о Того Сигэтика. Этот самурай не сумел захватить некий замок и приказал похоронить себя заживо, в полном доспехе, верхом на коне, лицом в сторону так и не взятого замка.

Ямамото Кансукэ. Японская гравюра.

Одним из наиболее известных сокоцу-си является самоубийство Ямамото Кансукэ, чья жизнь великолепно показана в фильме «Знамёна самураев» режиссёра Хироси Инагаки, снятом по роману Ясуси Иноуэ, а также в более позднем сериале с одноимённым названием. Это произошло во время четвёртой битвы при Каванакадзима 18 октября 1561 года между кланами Уэсуги и Такэда. Ямамото, который был одним из двадцати генералов Такэда Сингэна, разработал план сражения. Согласно этому плану, армия Такэда должна была совершить двойной охват армии Уэсуги Кэнсина, находившейся на холмах. Однако в день сражения всё пошло не так, как задумывал Ямомото. Уэсуги, узнав от лазутчиков об обходном манёвре противника, решил разбить его по частям и всей своей армией внезапно обрушился на ту часть войска Такэды, где находился Сингэн. 8-тысячная группировка Такэды была атакована 12 тысячами воинов Уэсуги. Сам Сингэн оказался в непосредственной опасности. Дело дошло до поединка между полководцами, причём Уэсуги Кэнсину в полном вооружении Такэда Сингэн противостоял, защищаясь только боевым веером. Считая себя главным виновником поражения своего господина, Ямамото Кансукэ бросился на асигару (пехотинцев) Уэсуги. Получив многочисленные ранения (после боя на его теле насчитали около 80 ран) и не имея возможности дальше продолжать бой, Кансукэ отступил и совершил сэппуку.

Но Ямамото Кансукэ не был единственным военачальником Такэды, совершившим сокоцу-си в тот день. Буквально через несколько минут за ним последовал 87-летний Мородзуми Масакиё, который приходился двоюродным дедушкой Сингэну. Создавшуюся ситуацию он расценил как полный разгром, и хотя в этом не было его непосредственной вины, Мородзуми решил умереть из соображений воинской чести. Трагичность данного случая заключается в том, что вторая половина армии Такэда успела подойти к месту сражения, и к полудню поражение Сингэна превратилось в победу.

Смерть Ямамото Кансукэ. Гравюра Утагава Куниёси.

Менее известный, но не менее драматичный акт сокоцу-си произошёл в 1868 году, в ходе войны Босин. После реставрации Мэйдзи ряд самурайских кланов продолжал поддерживать сёгунат Токугавы. Против клана Айдзу была направлена правительственная армия численностью до 30 тысяч человек. Войска Айдзу состояли из 2 700 мобилизованных крестьян и 380 самураев. Эта армия была разделена на четыре отряда: Синий Дракон (солдаты в возрасте от 36 до 49 лет), Красный Воробей (от 18 до 35 лет), Чёрный Воин (от 50 лет и старше) и Белый Тигр (юноши 16–17 лет). Отряд Белого Тигра должен был выступать в роли резерва. 7 октября 1868 года войска Айдзу были разбиты у озера Инавасиро, и на следующий день Белые Тигры вступили в бой. Видя, что они не могут противостоять численно превосходящему противнику, юноши стали отступать. В суматохе отступления 20 Белых Тигров под командованием Синоды Гисабуро отстали от товарищей, но благодаря прекрасному знанию местности смогли оторваться от преследователей. Со склона горы Иимори, где укрылись юноши, был отлично виден замок Айдзу-Вакамацу. В это время правительственные войска пошли на штурм. Считая, что замок уже взят, два десятка Белых Тигров совершили сэппуку. Так же, как и в случае с Ямамото Кансукэ, сокоцу-си было преждевременным: защитники замка отбили штурм, и осада продолжалась ещё целый месяц.

Мемориальный комплекс в честь Белых Тигров.

Таблички с именами Белых Тигров, совершивших сэппуку.

Дети изображают Белых Тигров на ежегодном фестивале.

Не всегда сокоцу-си было связано с добровольным уходом из жизни. Бывали случаи, когда самоубийство предоставлялось самураям в качестве почётной альтернативы позорной казни. Например, Саса Наримаса, вассал Тоётоми Хидэёси, совершил сэппуку по приказу господина после того, как не справился с управлением вверенной ему областью.

Иногда самоубийство вражеского военачальника было одним из непременных условий заключения мирного договора. Наиболее часто к этому приёму прибегал Тоётоми Хидэёси. В 1581 году его армия осадила замок Тотори в провинции Инаба. Защитники продержались около семи месяцев. Когда были съедены все припасы, осаждённые питались росшей в замке травой, мёртвыми лошадьми, случались даже случаи каннибализма. Командир гарнизона Киккава Цунэиэ, считая, что больше сопротивляться не в силах, решил сдать замок. Хидэёси потребовал, чтобы Киккава и два его помощника совершили сэппуку. Перед смертью Киккава написал сыну письмо, которое сохранилось до наших дней:

«Мы сражались более двухсот дней. Нам больше нечего есть. Я считаю, что своей смертью помогу своим людям. Нет ничего важнее, чем честь нашего рода ».

Позднее доблестному самураю на территории замка был поставлен памятник.

Руины замка Тотори. Современный вид.

В 1590 году, после сдачи замка Одавара, принадлежавшего клану Ходзё, Хидэёси потребовал, чтобы глава клана совершил сэппуку, а его наследники были отправлены в изгнание. Так был уничтожен один из могущественных кланов средневековой Японии.

Канси

Ещё одним из видов сэппуку было канси. В этом случае поводом для самоубийства служил протест самурая. Канси встречалось намного реже, чем сикоцу-си, однако, пожалуй, в большей мере влияло на последующее развитие событий.

Одно из первых упоминаний о канси относится к периоду войны Гэмпэй. В 1184 году в клане Минамото произошёл внутренний конфликт между Минамото Ёсинакой по прозвищу Кисо и его двоюродным братом Минамото Ёритомо. Армия Ёритомо атаковала Киото, где в это время находился Кисо. В городе начались уличные бои. К Ёсинаке отправили гонцов с известиями о ходе сражения, но Кисо ничего не хотел слушать, предаваясь любовным утехам. Тогда один из его самураев совершил сэппуку прямо у дверей в покои своего господина. Только после этого Ёсинака принял участие в сражении, которое стало для него последним.

Минамото Ёсинака по прозвищу Кисо. Японская гравюра.

Канси, совершённое Хирадэ Киёхидэ, можно считать вообще одним из решающих факторов объединения Японии. Киёхидэ был одним из вассалов Оды Нобунага, который, унаследовав власть от своего отца в семнадцатилетнем (по другим данным, в пятнадцатилетнем) возрасте, не уделял достаточного внимания управлению своими землями, предпочитая предаваться удовольствиям. Верный вассал долго пытался переубедить своего господина и после многих тщетных попыток написал ему письмо, в котором ещё раз указал на обязанности главы клана. После этого Хирадэ Киёхидэ совершил сэппуку, произведшее на Нобунагу сильнейшее впечатление. Ода Нобунага изменил своё поведение, став впоследствии одним из трёх объединителей Японии.

Развитие обряда и его ритуал у японцев

В древний период истории Японии обряд харакири не был распространен среди японского населения архипелага. Однако, имея уже определенные представления о животе как главнейшем, по их мнению, пункте человеческого тела, древние японцы, вероятно, легко смогли заимствовать айнский обряд nep’e, отмеченный в свое время М. М. Добротворским. Собственно харакири появилось относительно поздно в среде воевавших против айнов военных поселенцев северных провинций, которые превратились впоследствии в сословие японских воинов.

Вполне закономерен именно тот факт, что обряд начал развиваться у воинов - людей, находившихся в постоянной боевой готовности и всегда носивших при себе оружие - средство для ведения войны и орудие самоубийства. Начиная с эпохи Хэйан (IX-Х вв.), сэппуку уже становится обычаем буси, при котором они кончали жизнь самоубийством, погибая от собственного меча. Тем не менее обряд не был еще тогда массовым явлением. Самоубийства путем харакири получили широкое распространение у самураев лишь в конце XII в., во время борьбы за власть двух могущественных родов - Тайра и Минамото. С этого времени число случаев харакири постоянно растет; самураи делали себе сэппуку, чаще всего не желая сдаваться в плен или в случае смерти своего господина.

Харакири вслед за смертью господина («самоубийство вслед») получило название «оибара», или «цуйфуку». В древности в Японии при смерти знатного человека вместе с ним погребали и его ближайших слуг, предметы роскоши и т. д., дабы обеспечить его всем необходимым в загробном мире. Этот обычай стал позднее называться «дзюнси». Впоследствии, чтобы избавить людей от мучительной смерти при захоронении заживо, им разрешалось самоубийство здесь же, на могиле их хозяина. Император Суйнин, правивший в начале нашей эры, согласно преданиям, вообще запретил дзюнси, а слуг, хоронимых вместе с господином вокруг его могилы («хитогаки» - «ограда из людей»), приказал впредь заменять антропоморфными фигурами из глины. Однако обычай смерти вслед за сюзереном, несколько трансформировавшись, сохранился в феодальное время и принял вид уже добровольного лишения себя жизни посредством харакири на могиле феодала. В соответствии с нормами Бусидо самураи ни во что не ставили свою жизнь, отдавая себя всецело служению только одному своему господину, поэтому-то смерть сюзерена и влекла за собой многочисленные случаи оибара. Обязавшись «отдать свои тела господину по его смерти», обычно 10-30 (и более) ближайших слуг феодала умерщвляли себя, сделав сэппуку после его кончины.

В период междоусобных войн харакири приобретает в сословии самураев массовый характер. Вскрытие живота начинает доминировать над другими способами самоубийства. Как сказано выше, в основном буси прибегали к харакири для того, чтобы не попасть в руки врагов при поражении войск своего даймё (землевладельца). Этим же самураи одновременно заглаживали свою вину перед господином за проигрыш в битве; они уходили таким образом от позора.

Одним из наиболее известных примеров совершения харакири воином при поражении является сэппуку Масасигэ Кусуноки. Проиграв сражение, Масасигэ и 60 его преданных друзей совершили обряд харакири. Этот случай считался самураями одним из самых благородных примеров преданности долгу в японской истории.

Обыкновенно вслед за вскрытием живота японский воин этим же ножом перерезал себе и горло, чтобы прекратить мучения и быстрее умереть. Бывали случаи, когда самураи или военачальники обезображивали себе перед самоубийством лицо холодным оружием с тем, чтобы воины противника не смогли уже после их смерти использовать головы совершивших харакири в качестве доказательства своей «храбрости» и военного мастерства перед господином и снискать за эту ложь уважение и почет самураев собственного клана. Так поступил Нитта Ёсисада, воевавший против рода Асикага. Он, чтобы не быть узнанным врагом, перед харакири изувечил себе лицо.

Другим поводом для сэппуку служило стремление предупредить угрожающее со стороны феодала или правительства сёгуна наказание за какой-либо недостойный чести самурая поступок, оплошность или невыполнение приказания. В этом случае харакири совершалось по собственному усмотрению или по решению родственников.

Производилось харакири также в знак пассивного протеста против какой-либо вопиющей несправедливости для сохранения чести самурая (например, при невозможности совершения кровной мести), в виде жертвы во имя идеи или при лишении возможности применения своих профессиональных навыков воина в составе дружины феодала (скажем, при утере вассалитета). Короче говоря, харакири было универсальным выходом из любого затруднительного положения, в котором оказывался самурай.

Часто самураи совершали харакири по самым незначительным и несущественным поводам.

М. Хан описал случай сэппуку двух самураев из окружения императорской семьи. Оба самурая сделали себе харакири после короткого спора из-за того, что их мечи случайно задели друг друга, когда буси проходили по дворцовой лестнице.

Подобная легкость лишения себя жизни была обусловлена полнейшим пренебрежением к ней, выработанным при помощи дзэнского учения, а также наличием в среде буси культа смерти, создававшего вокруг прибегнувшего к сэппуку ореол мужественности и делавшего его имя знаменитым не только среди оставшихся жить, но и в будущих поколениях. К тому же в феодальное время самоубийство посредством вскрытия живота стало у воинов настолько распространенным, что превратилось, по существу, в настоящий культ харакири, почти манию, и причиной для его совершения мог стать совершенно ничтожный повод.

Харакири выполнялось разными способами и средствами, что зависело от методики, выработанной различными школами. Самурай, погружая оружие в брюшную полость, должен был разрезать ее так, чтобы окружающие могли увидеть внутренности делающего сэппуку и тем самым «чистоту помыслов» воина. Живот разрезался дважды, сначала горизонтально от левого бока к правому, затем вертикально от диафрагмы до пупка. Таким образом, цель (самоубийство) вполне оправдывалась средством (харакири); после этого страшного ранения остаться живым было уже невозможно.

Существовал также способ вскрытия живота, при котором брюшная полость прорезалась в виде буквы «х». Первым движением был прорез от левого подреберья направо - вниз. Оно проводилось самураем в сознательном состоянии, тщательно и с вниманием, когда буси имел еще много сил для этой операции. Второй разрез делался уже в условиях большой потери крови при уходящем от сильной боли сознании. Он направлялся с нижней левой части живота вверх - направо, что было легче для правой руки.

Кроме крестообразного вскрытия живота, применялись также и другие способы. Самым распространенным было вспарывание живота посредством косого разреза слева направо - вверх, иногда еще с небольшим добавочным поворотом влево-вверх, или в виде двух прорезов, образующих прямой угол. В более позднее время операция харакири была упрощена: достаточно было сделать лишь небольшой разрез или просто ввести малый самурайский меч в живот, используя при этом вес собственного тела. Очевидно, под влиянием этого упрощенного способа вскрытия живота развился затем способ самоубийства посредством выстрела в живот (тэппобара).

Способ вскрытия живота зависел, в основном, от самого самурая, от степени его самообладания, терпеливости и выносливости. Определенную роль здесь также играла договоренность с ассистентом самоубийцы, которого иногда выбирал себе самурай для оказания «помощи» при совершении харакири.

В редких случаях харакири производилось не стальным, а бамбуковым мечом, которым было намного труднее перерезать внутренности. Это делалось для того, чтобы показать особую выдержку и мужество воина, для возвеличивания имени самурая, вследствие спора между буси или же по приказанию.

Сэппуку совершалось, как правило, в положении сидя (имеется в виду японский способ сидения, когда человек касается коленями пола, а туловище покоится на пятках ног), причем одежда, спущенная с верхней части тела, затыкалась под колени, препятствуя тем самым падению тела после произведения харакири навзничь, так как упасть на спину при столь ответственном действии считалось позором для самурая.

Иногда харакири делалось воинами в стоячем положении. Этот способ получил у японцев название «татабара» - сэппуку стоя (в естественном положении).

Живот вскрывался специальным кинжалом для харакири - кусунгобу, имевшим длину около 25 см и считавшимся фамильной ценностью, которая хранилась обычно в токонома (в архитектуре Японии - ниша в интерьере главной комнаты традиционного жилого дома или чайного павильона, в которой хранится живописный или каллиграфический свиток и установлен сосуд с символическим букетом - икэбана) на подставке для меча, или вакидзаси - малым самурайским мечом. В случае отсутствия особого орудия для совершения сэппуку, что бывало у самураев крайне редко, мог использоваться и большой меч, который брался рукой за лезвие, обмотанное материей для удобства производимой операции. Иногда оборачивалось материей или бумагой и лезвие малого меча с таким расчетом, чтобы 10-12 см режущей поверхности оставались свободными. При этом кинжал брали уже на за рукоять, а за середину клинка. Подобная глубина прореза необходима была для того, чтобы не задеть позвоночник, что могло явиться препятствием для дальнейшего проведения обряда. В то же время, по правилам сэппуку, необходимо было следить за лезвием, которое могло пройти слишком поверхностно, разрезав только мышцы живота, что могло быть уже не смертельным.

Харакири (как и владению оружием) самураи начинали обучаться с детства. Опытные наставники в специальных школах объясняли юношам, как надо начать и довести до конца сэппуку, сохранив при этом собственное достоинство и проявив умение владеть собой до последнего момента жизни. Это обучение, огромная популярность, распространение и прославление харакири в феодальном обществе Японии давали свои результаты: дети самураев часто прибегали к совершению обряда вскрытия живота. А. Бельсор, например, описал случай харакири семилетнего сына самурая, совершившего самоубийство перед наемными убийцами, посланными к его отцу, но убившими по ошибке другого человека. При опознании трупа молодой самурай, желая использовать эту ошибку для спасения жизни родителя как бы в отчаянии выхватил меч и безмолвно распорол себе живот. Преступники, поверившие в этот своеобразный обман, удалились, считая свое дело сделанным.

Для жен и дочерей воинов харакири также не являлось чем-то особенным, однако женщины в отличие от мужчин разрезали себе не живот, а только горло или наносили смертельный удар кинжалом в сердце. Тем не менее этот процесс тоже назывался харакири. Самоубийство посредством перерезания горла (дзигай) исполнялось женами самураев специальным кинжалом (кайкэн), свадебным подарком мужа, или коротким мечом, вручаемым каждой дочери самурая во время обряда совершеннолетия. Были известны случаи применения для этой цели и большого меча. Обычай предписывал хоронить совершивших харакири с оружием, которым оно было исполнено. Возможно, именно этим можно объяснить наличие в древних женских погребениях мечей и кинжалов.

В соответствии с нормами кодекса Бусидо для жены самурая считалось позором не суметь покончить с собой при необходимости, поэтому женщин также учили правильному исполнению самоубийства. Они должны были уметь перерезать артерии на шее, знать, как следует связать себе колени перед смертью, чтобы тело было найдено затем в целомудренной позе.

Важнейшими побуждениями к совершению самоубийства женами самураев были обычно смерть мужа, оскорбление самолюбия или нарушение данного мужем слова.

Свод церемоний и правил при совершении харакири, вырабатывавшийся на протяжении длительного времени, в общих чертах был уже оформлен при сёгунате Асикага (1333-1573), когда обычай сэппуку стал приобретать силу закона. Однако сложный ритуал, сопровождавший сэппуку, окончательно сформировался лишь в эпоху Эдо, когда сэппуку стало применяться официально, как наказание по приговору суда для совершивших преступление буси. Обязательным лицом при исполнении официального сэппуку стал помощник делающего харакири самурая - «секундант» (кайсяку, или кайсякунин), отрубавший ему голову.

История сэппуку имеет немало примеров, «когда после вскрытия живота герои находили в себе силы, чтобы писать духовное завещание своей собственной кровью». Однако, несмотря на воспитание в духе Дзэн и умение владеть собой, самурай мог подсознательно потерять контроль над своими действиями вследствие ужасной боли и умереть «некрасиво»: с выражением страдания, упав навзничь, с криком и т. д., опозорив тем самым свое имя. В связи с этим и был введен кайсякунин - ассистент осужденного на харакири, в обязанность которого входило прекратить мучения самурая, вскрывшего живот, посредством отделения головы от туловища.

Далее токугавские власти подтвердили и четко определили, что смерть через харакири является почетной смертью привилегированных сословий, но никоим образом не низших слоев общества Японии. Законодательство досконально определяло также строгую последовательность церемонии харакири, место ее проведения, лиц, назначенных для проведения обряда сэппуку, и т. п.

В случае совершения харакири самураем, стремящимся предупредить наказание со стороны властей или главы клана, по собственному, усмотрению или решению родственников, семья буси не лишалась его имущества и доходов, а самоубийца добивался оправдания перед судом потомства и заслуживал почетного погребения. Выполнение же харакири как особого вида наказания, налагаемого за преступление, влекло за собой конфискацию имущества.

Обычно в дом к провинившемуся (перед господином или властями) самураю являлся чиновник, который показывал ему табличку с приговором к харакири. После этого должностное лицо, принесшее приговор, и сопровождающие его слуги могли оставить осужденного дома или же отдать под надзор какого-либо даймё, который становился ответственным за самурая, приговоренного к сэппуку, и за то, чтобы тот же избежал наказания, обратившись в бегство.

В соответствии с кодексом харакири незадолго до церемонии самоубийства происходило назначение лиц, ответственных за проведение процедуры вскрытия живота и для присутствия при самом акте сэппуку. При этом же выбиралось место для исполнения обряда, которое определялось в зависимости от официального, должностного и социального положения приговоренного. Приближенные сёгуна (полководца) - даймё, хатамото и вассалы даймё, имевшие командирский жезл, - производили сэппуку во дворце, самураи низшего ранга - в саду дома князя, на попечение которого был отдан осужденный. Харакири могло состояться и в храме. Помещение храма или часовни иногда нанимали чиновники для совершения харакири в том случае, если приказ на сэппуку приходил во время путешествия. Этим объясняется наличие у каждого путешествующего самурая особого платья для харакири, которое буси всегда имели при себе.

Для обряда, совершавшегося в саду, сооружалась загородка из кольев с натянутыми на них полотнищами материи. Огороженная площадь должна была равняться примерно 12 кв. м, если сэппуку выполняло важное лицо. В загородке имелось два входа: северный - «умбаммон» (перевод его названия - «дверь теплой чашки» - остается пока необъясненным) и южный - «вечная дверь» (или «сюги-ёмон» - «дверь упражнения в добродетели»). В некоторых случаях загородка делалась без дверей вообще, что было более удобно для свидетелей, которые наблюдали за происходящим внутри. Пол в загороженном пространстве застилался циновками с белыми каймами, на которые укладывали полоску белого шелка или белый войлок (белый цвет считается в Японии траурным). Здесь же иногда устраивали подобие ворот, изготовленных из бамбука, обернутого белым шелком, которые походили на храмовые ворота; вешали флаги с изречениями из священных книг, ставили свечи, если обряд производился ночью, и т. д.

При подготовке церемонии харакири в помещении стены комнаты драпировались белыми шелковыми тканями. То же делалось и с внешней стороной дома осужденного - она обвешивалась белыми полотнищами, закрывавшими цветные щиты с вышитыми на них фамильными гербами.

Накануне исполнения обряда, если осужденному было разрешено делать сэппуку в собственном доме, самурай приглашал к себе близких друзей, пил с ними сакэ, ел пряности, шутил о непрочности земного счастья, подчеркивая тем самым, что буси не боится смерти и харакири для него - заурядное явление. Именно этого - полного самообладания и достоинства перед и во время обряда самоубийства - и ждали все окружающие от самурая.

Кайсяку выбирался представителями клана или самим осужденным. Обычно в роли кайсяку выступал лучший друг, ученик или родственник приговоренного к харакири, который в совершенстве мог владеть мечом. Первоначально, в древности, термин «кайсяку» применялся к охранителям господ или к лицам, оказывавшим какую-либо помощь другим. Как сказано выше, начиная с XVII в., точнее с периода Эмпо (сентябрь 1673 - сентябрь 1681), присутствие кайсяку при сэппуку, проводимом по приговору суда, становится уже обязательным.

«Секундант» должен был отрубить голову осужденному, который вследствие духовной слабости или боязни вспарывал живот лишь для видимости, или самураю, который просто не мог довести харакири до конца, не имея на это физических сил (так как впадал в бессознательное состояние).

Самурай, приглашенный на обряд сэппуку в качестве кайсяку, должен был выразить готовность быть полезным в этом деле, но ни в коем случае не изображать печали на лице; это было равносильно отказу, причиной которого было недостаточное искусство владения мечом, что рассматривалось как бесчестье для воина. «Секундант», выбранный осужденным, обязан был поблагодарить его за оказанное доверие и высокую честь.

Кайсяку не должен был употреблять в ходе совершения сэппуку собственного меча, а брал его у осужденного, если тот об этом просил, или у своего даймё, так как в случае неудачного удара вина за это ложилась на меч владельца.

Кроме кайсяку, осужденному, как правило, помогали еще один-два человека. Первый подавал приговоренному на белом подносе малый самурайский меч - орудие совершения сэппуку, в обязанности второго входило преподнесение свидетелям отрубленной головы для опознания.

Накануне церемонии харакири составлялся список лиц, которые, согласно правилам, должны были присутствовать на месте совершения сэппуку. Это были 1-2 главных советника даймё (каро), 2-3 второстепенных советника (ёнин), 2-3 моногасира - приближенных 4-й степени, заведующий дворцом (русуи, или русубан), 6 прислужников 5-6 ранга (если осужденный вверялся надзору князя), 4 самурая низшего ранга, которые приводили в порядок место исполнения сэппуку и погребали тело (если просьба родственников осужденного о выдаче им останков была отклонена). Число прислужников зависело от ранга приговоренного. В случае совершения харакири в пределах клана (т.е. самурай осуждался на харакири не правительством сёгуна, а собственным господином - феодальным князем) осужденному помогали 2-3 прислужника.

В качестве свидетелей выступали общественные цензоры, главный из которых объявлял осужденному приговор непосредственно перед собственно харакири и затем сразу же покидал место, на котором должно было делаться сэппуку. Второй цензор оставался, чтобы засвидетельствовать исполнение приговора. Представители власти удостоверяли не только смерть, но и строгое соблюдение всех церемоний и формальностей при харакири самурая. Важными считались мельчайшие подробности, каждый жест и движение были строго определены и регламентированы.

В соответствии с ритуалом кайсяку и его помощники надевали свои церемониальные одежды (в случае осуждения преступника правительством), при харакири самурая из их собственного клана - только кимоно и поясную одежду - хакама. Хакама перед исполнением сэппуку подворачивалась. При харакири самурая высокого ранга «секунданты» обязаны были надевать белые одежды.

Прислужники надевали пеньковое платье и также подворачивали свои хакама (первоначально в Японии - это кусок материи, обертываемый вокруг бедер, позднее длинные штаны в складку, похожие на юбку или шаровары, традиционно носимая мужчинами в неформальной обстановке, в качестве формы в некоторых боевых искусствах. Хакама часто носят женщины на выпускных церемониях. Уровень официальности хакама зависит от ткани и расцветки). Перед чтением приговора осужденному приносили на большом подносе смену платья, которое надевалось после его прочтения. Во время сэппуку буси был одет в белую одежду без гербов и украшений, которая рассматривалась и как погребальное платье. Она называлась «синисодзоку» («одеяние смерти»).

После того как подготовка и осмотр места харакири были завершены, а кайсяку и присутствующие при сэппуку проэкзаменованы на знание церемоний, наступал главный момент обряда. Обстановка проведения харакири требовала торжественности и должна была быть «красивой». От присутствующих же требовалось относиться к осужденному со вниманием и уважением.

Хозяин дворца (дома), в котором проводилась церемония, вел цензоров к месту, где зачитывался приговор, при этом этикет требовал, чтобы свидетели были одеты в церемониальное пеньковое платье и шли с двумя мечами. Затем приводили осужденного, окруженного сопровождавшими его лицами: моногасира шел спереди, ёнин - сзади, шесть прислужников 5-6 ранга - по бокам.

После того, как все рассаживались по местам, главный цензор, не глядя в сторону преступника, начинал чтение приговора, стараясь делать это ровным голосом, дабы придать спокойствие и твердость присутствующим. Осужденному разрешено было сказать главному свидетелю то, что он хочет, однако если его речь была сбивчива и несвязна, цензор клана (главный свидетель) делал знак прислужникам, и те уводили приговоренного. В случае если осужденный просил письменные принадлежности, чтобы изложить свою последнюю волю, приближенные даймё должны были ему отказать, так как это запрещалось законом. Затем главный цензор покидал место совершения сэппуку, и сразу же после прочтения приговор должен был приводиться в исполнение, чтобы мужество не изменило со временем осужденному.

Прислужники во время чтения приговора сидели справа и слева от осужденного. В их обязанности входило не только всячески помогать приговоренному к харакири самураю, но и убить его (отрубить голову или заколоть) при попытке к бегству кинжалами, которые прислужники прятали у себя за пазухой.

Осужденный входил в загороженное пространство (если харакири совершалось в саду) через северный вход и занимал свое место для исполнения сэппуку, садясь лицом к северу. Возможно было и обращение лицом к западу с соответствующим оформлением места исполнения сэппуку. Кайсяку со своими помощниками входил через южные ворота, становился слева сзади, спускал с правого плеча свои церемониальные одежды, обнажал меч и клал ножны от него сбоку, делая все так, чтобы этого не видел приговоренный.

Другой ассистент в это время преподносил осужденному на подносе кинжал, а прислуживающие самураи помогали сбросить одежду и обнажить верхнюю часть тела. Совершающий харакири брал предложенное ему оружие и делал один (или более, в зависимости от способа) прорез в брюшной полости, стараясь перерезать мышцы и кишки по всей ее длине. Производить эту операцию следовало без поспешности, уверенно и с достоинством.

Кайсяку внимательно должен был наблюдать за производящим сэппуку и вовремя нанести окончательный удар умирающему. В зависимости от договоренности и условий совершения харакири выделялись несколько моментов для отсечения головы: когда «секундант» отходит, поставив поднос с кинжалом перед буси; когда осужденный протянет руку для того, чтобы взять поднос (или, согласно ритуалу, поднимает поднос ко лбу); когда самурай, взяв кинжал, смотрит на левую сторону живота; когда осужденный наносит себе удар кинжалом (или делает прорез живота).

В некоторых случаях кайсяку ждал момента потери сознания и только тогда отрубал осужденному голову. Особо важно было для кайсяку не упустить нужный момент для отделения головы от туловища, так как очень трудно обезглавить человека, потерявшего способность владеть собой. В этом и заключалось искусство кайсяку.

При совершении обряда харакири обращалось также внимание на «эстетическую» сторону дела. Кайсяку, например, рекомендовалось нанести умирающему такой удар, при котором отделившаяся сразу от туловища голова все-таки повисала бы на коже шеи, так как считалось некрасивым, если она покатится по полу.

В случае, когда «секундант» не сумел отрубить голову одним ударом и осужденный делал попытку встать, прислужники-самураи обязаны были добить его.

Когда голова была отрублена, кайсяку отходил от трупа, держа меч острием вниз, вставал на колени и протирал лезвие белой бумагой. Если у кайсяку не было других помощников, он сам брал отрубленную голову за пучок волос (магэ) и, держа меч за лезвие, поддерживая рукояткой подбородок головы осужденного, показывал профиль свидетелю (слева и справа). В случае если голова была лысая, положено было проткнуть левое ухо кодзукой (вспомогательным ножом, имеющимся при ножнах меча) и таким образом отнести ее для освидетельствования. Для того чтобы не запачкаться кровью, «секундант» должен был иметь при себе золу.

После засвидетельствования совершения обряда свидетели поднимались и уходили в особое помещение, где хозяин дома (дворца) предлагал чай, сладости.

В это время самураи низшего ранга закрывали тело, как оно лежало, белыми ширмами и приносили курения. Место, где происходило харакири, не подлежало очищению (в редких случаях его освящали молитвой), оно должно было постоянно держаться в памяти; брезгливое же отношение к помещению, запачканному кровью осужденного, порицалось.

В 1868 году произошла реставрация Мэйдзи (яп. 明治維新 Мэйдзи Исин), известная также как Мэйдзи Исин и Революция Мэйдзи, - череда событий, приведшая к значительным изменениям в японской политической и социальной структуре. Четырёхлетний период с 1866 по 1869 гг, включающий в себя последние годы периода Эдо и начало периода Мэйдзи. Реставрация Мэйдзи была прямым следствием открытия Японии для Западных стран, произошедшего после прибытия чёрных кораблей коммодора Мэтью Пэрри.

С началом переорганизации государственного строя на европейский образец и начавшимся под давлением новых идей изменением всего вообще уклада жизни, официальное применение сэппуку в конце концов было отменено, а вместе с тем и частное его применение стало выводиться, но не вывелось совсем. Случаи сэппуку нередко встречались и в XX веке, и каждый такой случай встречался скрытым одобрением нации, создавая по отношению к некоторым применившим сэппуку лицам более видного положения ореол славы и величия. Одним из таких «героев» оказался знаменитый японский писатель Юкио Мисима, покончивший с собой в 1970 году.

БУСИДО - ПУТЬ ВОИНА - ОЗНАЧАЕТ СМЕРТЬ

Бусидо - путь воина - означает смерть. Когда для выбора имеются два пути, выбирай тот, который ведет к смерти. Не рассуждай! Направь мысль на путь, который ты предпочел, и иди!

Невольно напрашивается вопрос: “Почему я должен умирать, когда это невыгодно? Почему я должен платить жизнью за ничто?” Это обычные рассуждения себялюбивых людей.

Когда надлежит сделать выбор, не позволяй мыслям о выгоде колебать твой ум. Принимая во внимание” что все мы предпочитаем лучше жить, чем умереть, это предпочтение определяет и наш выбор. Думай об ожидающем тебя бесчестии, когда ты, стремясь к выгоде, вдруг ошибешься. Подумай о жалкой участи человека, который не добился цели и продолжает жить.

Когда ты потерпел фиаско в своих намерениях и расплачиваешься за свою неосмотрительность смертью - значит, твоя жизнь проведена бесцельно; но помни, что твоя смерть не роняет твоего достоинства. Смерть не бесчестит.

Каждое утро думай о том, как надо умирать. Каждый вечер освежай свой ум мыслями о смерти. И? пусть так будет всегда. Воспитывай свой разум. Когда твоя мысль постоянно будет вращаться около смерти, твой жизненный путь будет прям и прост. Твоя воля выполнит свой долг, твой щит превратится в стальной щит. Если ты не можешь проследить свой путь прямо, открытыми глазами, с умом, свободным от путаных мыслей, ты не избежишь ошибок.

Выполнение долга должно быть безукоризненным, а твое имя незапятнанным.

СМЕРТЬ И ИСТИНА

Однажды какой-то человек спросил:

Что есть смерть? И получил ответ короткосложными стихами:

В жизни все фальшиво,
Есть только одна истина,
и эта истина - смерть.

ЛИЦОМ К СМЕРТИ

Воистину храбр тот, кто смерть встречает с улыбкой. Таких храбрецов мало, они редки.

Есть люди, умеющие спорить благородно, по есть такие, которые теряют рассудок в решительный момент. Человек, потерявший сердце в последнюю минуту, не храбрый человек.

РАСЧЕТЛИВЫЕ УМЫ

Очень расчетливый ум не достоин уважения. Рассчитывать- это значит взвешивать и помнить, что можно потерять и что нужно выиграть. Расчетливый ум никогда не сможет подняться над мыслью о корысти и убытках.

А что есть смерть, как не убыток? Что есть жизнь, как не корысть? Кто рассчитывает, тот корыстен. Поскольку такой человек в любых обстоятельствах работает только с корыстной целью,- он должен опасаться смерти. Значит, такой человек - трус.

Кто обучался наукам, у того свободный и острый язык. Но остроты таких людей часто служат маской для их немощного ума. Язык часто защищает их расчетливый ум. Их остроумие часто вводит людей в заблуждение, а язык отвлекает уши.

ВЫБОР

Сида Китиносукэ, один из подданных его светлости, сказал:

“Когда и жизнь, и смерть одинаково не бесчестны,- останови свой выбор на жизни”. Но он имел в виду выразить обратное тому, что сказал. В другом случае он заметил: “Когда вы не можете решить: идти или не идти? - лучше не ходите”.

ПРИМЕРНАЯ СМЕРТЬ

Смерть посещает всех: великих и малых. Смерть настигает вас, не считаясь с тем, подготовились вы к ней или нет. Но все люди подготовлены к факту смерти. Однако вы склонны думать, что вы переживете всех. Это вводит в заблуждение и вас, и других. Смерть подкрадывается к вам, прежде чем вы об этом узнаете. Встречая смерть, будьте уверены в том, что вы встречаете ее в полной готовности.

КОГДА ПРИХОДИТ СМЕРТЬ

Бусидо - путь воина - приказывает сражаться отчаянно, насмерть. “Любого противника, с которым ты сражаешься, считай настолько сильным, что с ним не управятся и десятки людей”,- сказал Наосигэ из рода Набэсима.

Ты никогда не сможешь совершить подвиг, если будешь следить за ходом сражения. Только тогда ты достигнешь многого, когда, по обращая внимания на окружающее, станешь биться отчаянно, как бешеный.

Бусидо запрещает увлекаться рассуждениями. Рассуждающий воин не может принести пользу в бою.

Не думай о твоем князе. Не думай о твоих родителях. Путь воина означает лишь одно - сражаться бешено, насмерть. Только идя этим путем, ты выполнишь свой долг перед твоим владыкой и перед твоими родителями.

ВНЕШНОСТЬ САМУРАЯ

В столь отдаленные времена, как эра Камбун (1661-1672), самурай каждое утро принимал ванну, брился, душил волосы, стриг ногти, аккуратно шлифовал их пемзой и полировал токуса *. Так же тщательно следил он за своим оружием, которое всегда содержал в чистоте, старательно очищая от ржавчины.

Все это делалось не ради только наружного блеска, по потому, что самурай хотел быть всегда таким чистым, каким он должен быть после смерти, ибо призыв к оружию мог раздаться в любой момент. Воин, чьи бренные останки находились в неряшливом состоянии, выставлялся на посмешище, если его труп доставался в руки неприятеля. Самурай, который ежечасно готовился к смерти, приготовлял себя к тому, чтобы не стать посмешищем врага,

*Токуса- хвощ зимующий.

ЛИЦОМ К ВРАГУ

В сражении старайся быть впереди всех. Думай только о том, как преодолеть вражеские укрепления. Никогда не отставай от других, но и не хвались своей доблестью.

Так рассуждает один почтенный господин. И он советует правильно. Кто вышел на поединок, тот всегда должен помнить, что он обязан встретить смерть, повернувшись лицом к врагу.

Даже оставшись один, защищай свою позицию. Тотчас же найдется другой, чтобы образовать фронт вместе с тобой, и вас станет двое.

В доблести и бесстрашии будь вторым, за пустым местом. Будь таков, чтобы самому чувствовать, что твое искусство непобедимо.

Накано Сюэмон так выразился о доблести: “Какая тренировка хороша для военного? Закрой глаза, шагни вперед и бей; в противном случае ты не принесешь пользы”.

Голова живет и после того, как тебя уже больше нет. Солдату могут отрубить голову, но это еще не означает, что настал его конец. Если его воинственный дух силен, он может проявить себя даже и после того, как потеряет голову. Храбрость солдата памятна достаточно долго, чтобы нанести ущерб и даже после того, как его обезглавили.

Если древние воины были способны на это, то почему мы не можем быть способными? Люди остались теми же.

УМ ВОИНА

Самурай должен думать лишь о борьбе. Но его мысль часто блуждает, не решаясь па чем-нибудь остановиться.

Позовите самурая и спросите его: “Что является главным правилом воина?”.

В наше время у немногих имеется уже готовый ответ па подобный вопрос. Люди редко задумываются над этим вопросом. Застигнутый врасплох самурай часто обнаруживает свою неосмотрительность. Нерадивость самурая непростительна.

Если хочешь быть полезен своему князю, будь всегда осторожен. Будь бдительным, когда находишься возле хозяина.

Отдыхать можно вне службы. Тому, кто внимательно относится к своим обязанностям, и служба является отдыхом.

Добросовестно относящийся к своим обязанностям не утруждает Своего ума.

В РАЗГАР СРАЖЕНИЯ

Когда я находился лицом к лицу с врагом, мне казалось, будто меня окутала какая-то тьма. В этот момент я был сильно ранен, А как вы, достопочтенный господин?

Это правда. Когда я оказался в самой гуще врагов, меня окутал какой-то туман. Я остановился на миг, чтобы успокоиться, и тогда наступил просвет. Если бы я сразу же пошел вперед, я бы не смог причинить врагу столько вреда, сколько причинил.

СЕКРЕТ ВОЙНЫ

Иэмицу, третий правитель Токугава, был склонен к ратному делу. Его светлость потребовал однажды к себе двух вассалов. Оба вызванные были известны как мастера военного искусства. Один был Сукэкуро из вассалов князя провинции Кии, другой - Набэ-сима Мотосигэ,

Правитель пожелал узнать истинные секреты войны. Первый из названных полководцев изложил секрет своей школы письменно. То, что он рассказал, заняло три листа бумаги.

Мотосигэ изложил свой ответ тоже на бумаге. Он написал в следующей сжатой и краткой форме:

“Никогда не следует задумываться над тем, кто прав, кто виноват. Никогда также не следует задумываться над тем, что хорошо и что нехорошо. Спрашивать, что нехорошо, так же плохо, как спрашивать, что хорошо. Вся суть в том, чтобы человек никогда не вдавался в рассуждения”.

Сёгун Иэмицу сказал: “Вот то, чего я хотел”.

ДОЛГ

Самурай обязан отдать своему князю душу и тело; кроме того, он должен быть мудрым, милосердным и мужественным. Без этого он ничего не достигнет. Если хочешь стать мудрым, советуйся с другими; если хочешь стать милосердным, помогай другим; если хочешь стать храбрым, бросайся на врага и вырывай у пего победу. Все это необходимо в жизни. Достойные поймут это.

СУРОВЫЙ КНЯЗЬ И СПОКОЙНЫЙ ПОДДАННЫЙ

Однажды князь Кацусигэ выехал на охоту. По какой-то причине он рассердился на одного из его сопровождавших. Князь поднял свой длинный меч и, не вынимая его из ножен, ударил им своего подданного. Меч выскользнул из руки князя в упал в узкое ущелье.

Провинившийся подданный вскочил на ноги и тотчас стал спускаться по крутому обрыву. Он достал меч и заткнул его под платье па спине, пропустив его через воротник. Неся таким образом княжеский меч, он стал карабкаться обратно па четвереньках. Выбравшись из ущелья, он так низко преклонил колени перед своим владыкой, что эфес меча пришелся как раз в руку его владельца.

Этот человек не только быстро выполнил то, что должно было быть выполнено, по и, кроме того, передал меч своему достопочтенному хозяину в наиболее приличествующей случаю манере.

КЛЯТВА ВОИНА

Где бы я ни находился - в глухих ли горах ил и под землею,- в любое время и везде мой долг обязывает меня охранять интересы моего владыки. Это долг каждого, кто является подданным Набэсима. Это позвоночник нашей религии, не меняющейся и вечной.

Никогда, в течение всей своей жизни, я не должен иметь собственных суждений о замыслах моего владыки и господина. Не поступать иначе во всю свою жизнь. Даже после смерти я воскресну семь раз, чтобы оградить от несчастий дом моего владыки.

Я даю клятву исполнить четыре задачи:

1. Ни перед чем не отступать при выполнении долга.

2. Быть полезным своему владыке.

3. Быть почтительным к родителям.

4. Быть великим в милосердии.

Когда я утром и вечером произношу эту клятву, мои силы удваиваются и мои подвиги становятся непревзойденными. Я должен двигаться, пусть медленно, как червь, но я должен всегда двигаться только вперед.

ТРЕНИРОВКА ВОИНА

Тренируя себя, никогда не надо думать об отдыхе. Нужно быть корректным и внимательным даже в собственном доме.

Надо быть скупым па слова. Вместо десяти слов говорите одно.

Следите за своими губами, прежде чем сказать. Иногда бывает достаточно одного слова, чтобы доказать свое мужество.

И в смутах надо быть таким же спокойным, как в мире. Одно слово может выдать труса. Надо помнить, что часто одно слово бывает содержательней ста.

ТРЕНИРОВКА

Тренировке человека пет конца. Бывает так, что вы вдруг начинаете чувствовать себя достигшим полного совершенства и перестаете заниматься тем, чем занимались до сих пор. Между тем, кто хочет быть совершенным, тот всегда должен помнить, что он еще очень далек от этого. Только не довольствующиеся уже достигнутым и постоянно стремящиеся к высшим достижениям будут почитаться потомством за лучших людей.

Для достижения полной безупречности тренируйте свою мысль так, чтобы она стремилась к единой цели. Будьте правдивыми на военной службе. Неискренние никогда не смогут честно служить оружию.

МЕСТЬ

Самурай, имя которого осталось неизвестным, был однажды оскорблен. Не сумев оружием защитить свою честь, он был публично опозорен.

Если случается такое, что требует отмщения, действуйте, не теряя времени, даже если это стоило бы вам жизни. Вы можете потерять жизнь, но честь - никогда. Если вы задержитесь, чтобы обдумать, как лучше отомстить, вы можете не дождаться другого подходящего случая. Считая врагов, вы можете навсегда упустить удобный шанс. Будь против вас хоть тысячи, решительно бросайтесь вперед, разите каждого, и вы достигните того, к чему стремились.

Подданные князя Асано отомстили за смерть своего господина, но они совершили ошибку, что сразу же после гибели врага не сделали себе харакири в храме Сэнкакудзи *, где был похоронен князь Асано.

Они долго ждали, прежде чем получили возможность реванша. Если бы человек, которого они искали для совершения над ним акта своей мести, за это время успел умереть, их торжественному обещанию суждено было бы остаться невыполненным.

*47 ронинов из клана князя Асано около двух лет ожидали случая, прежде чем получили, наконец, возможность отомстить за смерть своего хозяина. Но приговору сёгуна они покончили с собой тем способом, который считался наиболее почетным, т. е. сделали харакири. Все они похоронены в буддийском храме Сэпка-кудзи, где их могилы сохранены до настоящего времени.

СОВЕТ СТАРОГО ВОИНА

Ямамото Сакино - Камиэмон, рыцарь, которым гордится дом Набэсима, советовал следующее:

1. Все возможно для вас, когда вы работаете с усердием.

2. Дома - в собачьей шкуре, из дома - в тигровой шкуре.

3. Будьте почтительными: от излишней учтивости ваша кисть не испортится. Будьте учтивыми и вежливыми: от низких поклонов спина не сломается.

4. Не жалейте шпор, даже если ваша лошадь скачет галопом.

5. Мужество - превыше всего. Если человек обругает вас прямо, значит, у него хорошая душа.

6. Жизнь человеческая быстролетна, имя вечно.

7. Можно добыть золото и серебро, но хороших людей и правду - не всегда.

8. Мужчина, который смеется с лестью,- трус. Льстиво смеющаяся женщина - распутница.

9. Добивайтесь сведений, когда даже вы осведомлены, чтобы быть вежливым; а когда вы не осведомлены,- чтобы быть мудрым.

10. Проходя один квартал, думай о семи идеалах.

11. Умейте по одной вещи судить о тысяче вещей.

12. Никогда не зевайте в чужом присутствии. Закрывайте свой широко разевающийся рот веером или рукавом.

13. Не заламывайте головной убор на затылок, лучше надвигайте его скромно на глаза.

ВНУТРЕННЕЕ И ПОКАЗНОЕ

Ямамото Сакино -Камиэмон сказал:

“Кто преданно служит своему господину и хозяину, тот должен ковырять в зубах, если даже он и не ел. Он должен находиться в собачьей шкуре дома и в тигровой шкуре на людях”.

* * *

Взято из кн.: Владимир Алексеевич Пронников, Иван Дмитриевич Ладанов - ЯПОНЦЫ. Этнопсихологические очерки. М., Наука, 1985. Тираж 75 000 экз.

продолжение на сайте Брухо http://forecast.ru/~brujo/hagakure.htm

Ямамото Цунэтомо
Х А Г А К У Р Э
К Н И Г А С А М У Р А Я

В тринадцатом году эпохи Гэнроку (1700) самурай по имени Дзётё Дзинъэмон Ямамото из расположенной на северо-востоке острова Кюсю провинции Сага после смерти своего повелителя Мицусигэ Набэсима отошел от дел и поселился вдали от людей в травяной хижине в местности Куроцутипару...

Хотелось бы затронуть эстетическую сторону отношения самураев к смерти, многократно воспетое в литературе и неоднократно подтверждённое историческими примерами. Жизнь рассматривалась как звено в цепи перерождений. Самоценность земной жизни для буддиста была невелика. Буддийский тезис о непостоянстве всего сущего лежит в основе всей японской культуры.

С чем же сравнить
тело твоё, человек?
Призрачна жизнь,
словно роса на траве,
словно мерцанье зарниц.

В этом стихотворении дзэнского мастера Роана отражена универсальная истина, не требующая никаких подтверждений. Такое представление о смерти было присуще самураям. Они видели своё предназначение в том, чтобы "уподобиться опадающим лепесткам сакуры", погибнуть в бою, "словно яшма, разбивающаяся об утёс". Со временем смерть во имя долга стала восприниматься в самурайской среде как довольно трудный, но не лишённый эстетического наслаждения этап самосовершенствования. О смерти много и прочувствованно рассуждали, смертью восторгались, к красивой смерти стремились. Один из самураев, павший от руки наёмного убийцы, оставил такие строки:

Ни раем, ни адом
меня уже не смутить,
и в лунном сиянье
стою непоколебим -
ни облачка на душе…

В самурайской среде высоко ценилось умение абстрагироваться от мирской суеты, от прозы жизни, от жестокостей военного времени. С ранних лет в юношах и девушках пестовалась способность видеть "вечность в чашечке цветка". Образ жизни, при котором человек может даже на грани между жизнью и смертью наслаждаться красотами пейзажа, называли фурю, что означает "ветер и поток". Подобное мировоззрение позволяло неизменно воспринимать жизнь как "ветер и поток" во всей её эфемерной полноте. Наиболее совершенным воплощением данной философии стал широко распространенный среди самураев обычай слагать перед смертью "прощальное" стихотворение (чаще всего в жанре пейзажной лирики).
Приведем в качестве примера конкретный случай, произошедший относительно недавно, подчеркивающий важность поэтической традиции.
17 марта 1945 г. генерал-лейтенант Курибаяси Тадамити, командующий японскими войсками в Иводзима, перед тем, как броситься в атаку на противника с оставшимися у него восемьюстами солдатами, послал по радио в Генеральный штаб три танка. Одна из них:

Враг не разбит, я не погибну в бою,
я буду рожден еще семь раз, чтобы взять в руки алебарду!

Слова выражают надежду на семикратное перерождение, с тем чтобы отомстить.

Вспомним японские обычаи непосредственно связанные со смертью:
обезглавливание, вспарывание живота, синдзю.
Японский обычай отрубать голову воину врага идет от Эпохи войн в Древнем Китае, где воин получал повышение по службе на один ранг, если добывал в сражении голову знатного врага. Выражение сюкю о агэру - "взял голову и получил повышение" - происходит оттуда.
Происхождение ритуала вспарывания живота остается неясным. Самый ранний сохранившийся до нашего времени документ, описывающий вспарывание живота, приписывает его совершение женскому божеству: богиня Оми, преследуя своего мужа, добралась до места, позже названного Харасаки ("Разрывающая живот"), но воспылав гневом и злостью, разрезала себе мечом живот и бросилась в болото.
К XI в. обычай уже вошел в практику и должен был служить способом проявления отваги, или - избежания бесчестия от рук врагов. В XIV в. ритуал широко распространился. Cамоубийство начали рассматривать как проявление наивысшего героизма, демонстрацию силы и самообладания. Такое отношение к жизни и смерти ярко показано в классическом японском эпосе. В "Повести о Великом мире" описывается 2640 случаев таких самоубийств. Живот вспарывали также, чтобы последовать за господином после его смерти. В ряде случаев смерть за своим господином принимала форму массовых самоубийств:
"Принц спросил: "А как нужно убивать себя?" Ёсиаки, сдерживая хлынувшие слёзы проговорил: "Вот так...". И, не договорив до конца, выхватил меч, повернул его на себя, вонзил в левый бок и разрезал себе несколько рёбер по направлению к правому боку. Затем вынул меч, положил его перед принцем, упал ниц и умер. Принц тотчас же взял меч и взглянул на него. Так как на рукоять стекла кровь, принц обернул её рукавом своей одежды, обножил своё подобное снегу тело и, вонзил меч около сердца, пал на то же изголовье, что и Ёсиаки.
Все бывшие с принцем воскликнули: "Мы тоже вслед за принцем!" В один голос возгласили молитву буддам, и все сразу совершили харакири. Видя это, воины, числом более трёхсот, что стояли во дворе, стали пронзать друг друга мечами и грудью свалились на землю" ("Тайхэйки" 117, с. 212)
В XVII в. при Токугава к вспарыванию живота стали приговаривать самурая, совершившего позорный поступок. Процедура харакири (сами японцы склонны употреблять слово "сэппуку" или "каппуку"), применявшаяся в качестве наказания, обставлялась особенно пышно. Акт харакири обычно совершался в доме господина в ночное или вечернее время. Двор посыпали крупным песком, а место самого акта устилали тонкими циновками, которые покрывали белым полотном; поверх стелилось шерстяное покрывало красного цвета.
Вспарывание живота не приводит к немедленной смерти, гибель может оказаться мучительной, грязной и долгой. Одно время существовало правило, предписывавшее вскрывать живот сначало горизонтально, затем вертикально, за чем должен был следовать смертельный удар - в спину или в шею. Согласно легенде, генерал Ноги Марэсукэ (1849-1912), покончивший с собой в день похорон императора Мэйдзи (1852-1912), исполнил именно эту процедуру.
Прохождение всех трех этапов требует невероятной силы духа. Это объясняет нередкое присутствие помощника, кайсяку или кайсякунин, который должен был отрубить голову в один из двух моментов.
В первом случае кайсяку отрубал голову в тот момент, когда осужденный самурай, уже приготовившись к смерти, наклонялся за коротким мечом или кинжалом, лежащим перед ним на церемониальном подносе. Здесь вскрытия живота не происходило вовсе. В период Токугава этот способ получил распространение в самой стилизованной форме, а вместо меча на подносе часто лежал веер.
В другом случае кайсяку ждал, пока человек, которому он должен был помочь умереть, сам пройдет первый или второй этап. Такой путь выбрал для себя самурай по имени Таки Дзэнзабуро 2 марта 1868 г. Его самоубийство подробно описано сэром Эрнестом Мэйсоном Сатоу (1843-1929), секретарем Британской Дипломатической миссии в Эдо.
Обычно самоубийство в Японии совершается в одиночку, однако в отличие от других стран здесь нередко имеют место и групповые самоубийства. Так, в середине 50-х годов регистрировалось более 1200 таких случаев ежегодно. Довольно много групповых самоубийств происходит и сейчас. Среди них влюбленные неизменно занимают первое место. Такие самоубийства называют в Японии синдзю (самоубийство по сговору) или дзёси (романтическое самоубийство); такие самоубийства впервые стали практиковаться накануне эпохи Эдо. Им близки по духу различные виды кровавых торжественных клятв: вырывание ногтей, протыкание руки или ноги кинжалом, отрубание пальца и т.д. Самоубийства влюбленных совершались путем вскрытия вен, перерезывания горла, повешения... Примерно в середине XVII в. эти виды самоубийств были поставлены под запрет, однако они не исчезли и поныне...